— Из своих не хотим! не хотим! не хотим! — хором запищали Уклейки.
— Молчать, мелюзга! — стукнул Язь о корягу хвостом. — Ишь, гай подняли!
— Со-ом! — заверещали Уклейки. — Кто дал право нас голоса лишать?
Поморщился Сом:
— Кто вас лишает? Хотите высказаться, пусть одна за всех выступит. А то вопите все сразу — ушам больно. Ну?
Мнутся Уклейки, подталкивают одна другую.
— Пусть уж Язь говорит, раз не терпится…
— Я, судья Сом, — говорит Язь, — так мыслю: не взять ли тебе и должность старосты на себя?
— Ох и хитрец! — сказал Сазану старик Жерех. — Знает ведь, что у Сома и без того дела по горло Не иначе, как под Налима подводит.
— Не-ет, что вы! Скоро уж я и судьей откажусь быть. Старым костям на покой пора.
— Ну, раз так — никого нам не надо.
— Как не надо?! Как не надо? — закричали Уклейки.
— А так и не надо. Был у нас Голавль, только и знал, что наушничал, перессорил всех. Карася выбрали. А он прост-прост, а себе на уме: сам весь озолотился — вон так и горит чешуя на солнце — и его родственнику Сазану кое-что перепало.
— Эй, ты, не суй носа, в чужое просо. — проворчал Карась.
— Ох, и врать! — вильнула хвостом Сазаниха. — Это ж у нас от природы!
А Язь разошелся, не остановишь.
— В прошлом году Ерша выбрали. И что же? — среди лета пришлось менять. Недаром он в Ростовском озере в пословицу вошел: «Кто Ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает». Вор оказался и плут… С щуками сдружился…
— Ну, ты! — закричал Ерш и навел щетинки на бока Язя.
— Уж если кого и выбрать, так это Линя, — предложила Сазаниха.
— Линя? А на что способен твой Линь? — набросился на Сазаниху Язь. — По закоулкам шептаться? Нет, судья Сом, лучше Налима не найти. Всеми статьями взял: и телом виден, и неглуп, и учен.
— Так и знал, — проговорил Жерех. — Недаром Налим его все прикармливал.
Долго продолжалось собрание. Солнце уже с полудня свернуло, тени от ив побежали, а рыбы все перебирают: и тот негож, и другой нехорош, хоть впору из-за тридевяти земель выписывай старосту.
— Лягушку! Давайте пригласим Лягушку! — В первый раз за весь вечер сказал свое слово Угорь.
— Ну и высказался! — прошепелявил Жерех. — Она только и умеет, что песни свои дурацкие: ква-ква да ква-ква, а что — ква-ква — и сама, поди, не знает. Уж если вам никто из своих не по душе — пригласите Рака.
— Рака! Рака! — тут закричали все разом. Ой, что было! Все за него. Он и грозен, говорили, он и умен, говорили, он всем старостам староста будет. И старостой единогласно избрали Рака.
