— Сама видишь. И да, теперь я понимаю, что обязан тебе всем. Не будь того… случая, кем бы я стал?
— Не знаю.
— И я не знаю. И знать не хочу. Я просто рад, что у тебя тоже все хорошо. Хорошо ведь?
Я рассеянно пожала плечами. Наверное, неплохо.
…разве что деньги.
…и дурь, от которой я не избавилась.
Вихо.
Билли? Молчу. Пью воду.
— Какие они, драконы?
Странный вопрос. И разве уместный? А с матушкой он о чем говорил? Матушка драконов ненавидит, полагая, что именно они меня испортили.
— Разные… как люди.
— А… покажешь?
— Драконов?
— Хотя бы издали. У меня бинокль есть.
— Покажу.
Почему бы и нет? И бинокль ему не пригодится. А драконы… они, конечно, чужаков не любят, но если попросить, потерпят.
— Ты за этим приехал? — я допила воду и бутылку отставила. А он покачал головой.
— Тебе ведь сказали? Он никогда не умел молчать.
— Вихо нашли?
— Нашли тело. Полукровка. Рост и возраст совпадают, но это еще ведь ничего не значит?
Конечно, не значит, кроме того, что Вихо года три как мертв и даже похоронен. Но вместо ответа я вновь пожала плечами. Он ведь и сам все знает, поэтому и молчит, и смотрит, ожидая… чего?
Слез?
Уверений, что они ошиблись?
Или гнева? Не знаю. Я стиснула кулаки.
— И вы хотите, чтобы я… опознала?
— Боюсь, опознавать там нечего. Но есть возможность сличить по крови. Если ты дашь согласие, то мы будем знать точно.
— А матушка?
— Отказала.
Я нахмурилась. Это совсем на нее не похоже.
— Сказала, что не желает беспокоить дух сына. И что кровь священна по вере ее предков.
Надо же, она про веру предков вспомнила.
С какой стати?
— Возможно, она просто не желает лишиться надежды…
Какой надежды? Ее давно уже не осталось. Кажется, на третий день поисков. Или на четвертый? Потому что чудеса, если и случались, то не на нашей пустыне.
— Так ты дашь согласие?
— Дам. И согласие. И кровь. Тебе?
Томас слегка наклонил голову.
— Здесь?
— Если не возражаешь. Я сегодня отошлю образцы. Ответ дадут через пару дней.
Я не возражала.
Он же, нагнувшись, вытащил из-под стола плоскую коробку, перевязанную широкой лентой. На ленте переливалась печать.
Томас развернул коробку ко мне.
— Убедись, что печать цела.
Я кивнула.
Силы во мне не было, ни той, которая позволяет айоха слышать мир, ни другой, присущей белым людям. Правда, как теперь я знала, далеко не всем. Одаренные встречались куда реже, чем гласили легенды.
— Шприц стерилен, — Томас надел тонкие латексные перчатки, которые на громадные его ладони налезли не без труда. — Как и игла. Мне сказали, что этого достаточно, но если ты не доверяешь, мы можем перейти к… здесь же еще остался какой-никакой врач?
