Кам вышел из теплицы и вернулся в замок. Сюзанна сидела за стойкой на ресепшен.
— Вы не знаете, когда Агнес вернется?
— Ее не будет до позднего вечера. Чем я могу вам помочь, мистер Фолкнер?
— Ничем. Хотя… Мне нужна лодка с веслами.
— Лодка? Зачем?
— Я хочу сплавать на остров.
— Извините, но гостям это запрещено. Раньше там располагался красивый летний домик, где семья устраивала пикники, но его разрушил шторм. В библиотеке сохранилось несколько акварелей: женщины в длинных белых платьях, мужчины в соломенных канотье.
— Я посмотрю позже, — ответил Кам, хотя когда-то уже видел эти рисунки во время своих «запрещенных» блужданий по дому. Он ничего не брал, ни к чему не прикасался — лишь хотел посмотреть, что заставляет этих аристократов думать, что они такие особенные.
А еще ему хотелось увидеть мир, в котором жила Агнес. Кам думал, что ее спальня окажется розовой, как у принцессы, но та ничем не отличалась от его спальни — разве что была больше. В комнате Агнес, оклеенной обоями еще полвека назад, стояла старая железная кровать и дряхлое кресло. В отличие от Кама Агнес повесила на стены не постеры рок-музыкантов, а рисунки растений в рамочках, подписанные Эммой Лоуренс, матерью Агнес, еще до замужества с Гаем Придо.
Кам так никогда и не признался Агнес, что бывал в доме и в ее комнате.
Сюзанна негромко кашлянула:
— У вас есть все необходимое, мистер Фолкнер? Удобна ли ваша комната?
— Не могли бы мне принести еще одну подушку?
— Конечно. Я позабочусь об этом.
Кам поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и улыбаясь мысли о том, что Агнес наверняка сказала Сюзанне о его скором отъезде. Она ошибается. Он вернулся навсегда.
Войдя в свой номер, Кам переоделся в джинсы и кроссовки, взял из багажника своей машины пару ботинок и небольшой рюкзак, а затем направился по тропинке к ручью.
Агнес забрала футляр с парюрой из жемчуга и бриллиантов из сейфа в лондонском банке.
Это был подарок леди Энн от сэра Жерара Придо в первый день их медового месяца. Портрет леди Энн кисти Ромни висел в холле замка. Его не мешало бы почистить, но красота леди Энн все еще сияла даже сквозь накопившуюся за два столетия копоть от камина.
На прикроватном столике Агнес стояла свадебная фотография ее родителей в серебряной рамке — вырезка из газеты «Девон лайф». На матери Агнес были надеты серьги и тиара из этой парюры.
Агнес дотронулась до одной из сережек, и горло сжалось при воспоминании о шелесте шелка, тонком аромате духов, когда мать наклонилась, чтобы поцеловать ее на ночь. А потом родители поехали на прием к лорду-наместнику округа. В местном журнале были опубликованы фотографии с того вечера: мужчины в смокингах, женщины в дорогих платьях и драгоценностях, ее родители смеются над чем-то.
