Среди двух соперников не может быть победителя. Побеждает некто третий, полностью равнодушный к их страданиям, стараниям, отваге. Кто-то посторонний, столкнувший баранов лбами. Закрывайте двери, берегите тепло. Говорят, Насера отравил массажист, втирая специальную мазь, от которой останавливается сердце. Главное познакомить противников и вовремя уступить поле битвы, что нам путаться под ногами героев! И какими ногами!
Чорт чертенка подтолкнул, тот захлебнулся, всплыл — сбежались отдыхающие, оказалось это — Ванечка, ребенок с деревянной башкой. А чертенок тем временем, воспользовавшись замешательством, пролез в коляску и был воспитан, как родной, законный сын. Га́га, мне нет дела, что ты пишешь, а тебе до моей писанины и подавно…
Игорь возится с хомяком, а хомяк давно уже бежит от него прочь, сколько позволяют хомячьи ноги. Жду упреков, что ж ты молчал, друг называется. А зачем говорить про то, что надо видеть?! Карлица — это жуликоватый клоп. Форма одежды огородная. К твоему сведению, она соврала через полчаса после знакомства. Горбатенькая мечтательница чувствует, что не вырастет больше, и поэтому фантазирует. Сложением она напоминает точилку для карандашей, и действительно хорошо рисует. Талант ее настолько очевиден, что не вызывает зависти. Я это отметил. Но Игоря я учил отмечать другое — вранье при первой встрече, например. Он разучился ценить искренность улыбчивых, большеротых приятных баб, и не заметил, как на шею ему уселась пудовая черная муха. Гулливер среди своих и недоразумение с точки зрения… если в мире уцелел уголок, где возможна другая точка зрения.
О, Га́га, срочное сообщение из Израиля: В трамвай зашел сорняк, устроил кавардак. Взорвали. С автобусных остановок уже добираются до отелей и кабаков. Представь, каково человеку, чьи яйца были бы целы, если бы он тихо чинил электробритву в СССР, чувствовать, как эти яйца отрывает взрывная волна чудовищной злобы, гвоздей, болтов, что еще они кладут в эти бомбы. По-моему, две музыки, самые не выносимые — арабская и латиноамериканская. А тебе, наверное, нравится и та и другая? И вот — болты впиваются в живот, отлетают яйца, Чорт нас занес в эту живодерню. И человек, истекая кровью на носилках, лопочет в пудреницу: Шабаш, помираю.
Но мне доводилось выслушивать странные вещи от моей приятельницы Былины Друидовны Поводырь, с тревожной улыбкой она сказала мне следующее:
— Увы, те, кто гибнет, это в основном местные семиты, а до наших этим не добраться.
