Молодой человек с круглой головой уставился на меня вопросительно. Я поздоровался с ним кивком, и подошел к столу:
— Где мой зонтик?
Он молча показал из-под стола рукоятку, повертел ее, и протянул мне зонт. Он видел, что перед ним явно не покупатель, одержимый страстью к «фирменным дискам». Едва я хотел сказать, с меня причитается, воображая степень похмелья, но он опередил меня, ехидно, но без злобы:
— Ну ты и привел друга.
— ?
— Твой друг тут вчера начудил.
— Не мой, а ваш. Это Жаба меня к вам притащил, а не я его. И потом я не пью.
Круглый ничего не сказал. Видимо он был одним из совладельцев «Стереорая» и привык к всевозможным ненормальным, обязательно атакующим такие места в любое время года. Я спросил о том, что интересовало меня не меньше зонта.
— Он вам тут ничего не испортил? Этот высокий дяденька в очках?
— Нет, он всегда покупает. Старый стиляга, — молодой человек почему-то дружелюбно улыбнулся, и от этого обозначились наконец-то черты его лица. — А знаешь, чем он занимается? Он проктолог.
Заметив у самой двери картонный ящик с надписью «уценка» я приличия ради пошуровал в нем и вытащил Deep Purple in Rock тех лет, как принято говорить, гримасой показывая одобрение. Сыну, пояснил я. Сыну.
— Он нормально играет. Просто дешево достался. С вас два у. е. А короче, — он выдержал паузу, — пятьдесят рублей.
* * *
«Первым делом надо просушить зонтик. Вот сюда, к рефлектору. Угу, вот так», — проктолог повесил на крюк замшевую шкиперскую кепку, насухо протер влажные стекла очков. Тщательно вымыл руки. Дверь в ванную оставалась открыта и плеск воды был слышен во всех комнатах его холостяцкой квартиры, выходящей окнами прямо на пустырь, прилегающий к безлюдному в это время года пляжу.
Чистыми руками он достал из портфеля приобретенные в «Стереорае» пластинки. Бережно разложил их на столе, рядом с аккуратно лежащими хирургическими инструментами. «Сезон дождей, — вымолвил он, потирая ладони, — здесь не поют птицы, не играют дети. Угрюмый балтийский вид. С чего начнем? — спросил он у самого себя, и, хрустнув пальцами, уточнил — С кормления, разумеется».
— Был у меня друг… в студенческие годы: Сарычев… Сарычев Николай Семеныч. Местами, прошу прощения, го-лу-бой, — он говорил без акцента, — Мы его звали Сарычев-Бернарычев… А малышей… малышей-голышей он называл «лапочки». Даже, когда те превращались во взрослых парней… Ты подстригся, лапочка? Молодец, аккуратная стала головка… Он обожал трубача Нини Россо… Попоет-подудит… Попоет-подудит… Приятно… Видишь Данила этот тортик? Я сниму пластырь, но тебя все равно никто не услышит. Ибо мы будем слушать музыку… Громко… Оркестры. Оркестры, Данила… как такое не любить? Вся молодость прошла…
