Школа осталась позади. Половину взрослых людей его детства развезли катафалки, словно после долгого субботника, где все успели примелькаться, надоесть друг другу. Кино во дворе больше не показывали. Летом агитплощадка зарастала травой в человеческий рост. Герой этой истории тоже умер. Не стало прежнего существа. Порог знакомого дома переступал тот, в ком ни капли не осталось от малыша, что взбирался, преодолевая страх высоты, на трамплин, чтобы быть ближе к летучим мышам. Возможно, они выросли, как и он, имеют теперь другой вид. Чаще попадаются ласточки. Побродив какое-то время в состоянии мнимой смерти, юноша мысленно похоронил себя маленького и обратился к демону, который сидел у него внутри: либо тот признает, что его желание это закон, либо демону придется поискать себе другое помещение. Бес мгновенно согласился, судя по легкости и быстроте переговоров внутри никого не было. Молодой человек разговаривал сам с собою.
Одна могла похоже пищать. У другой он видел похожую шапочку. Разрозненные черты любимого образа не устраивали «малыша». Под маскарадным костюмом шумело складками человеческое туловище. Одно, другое, какая разница — ее там нет. Не слишком ли многого требует он от податливой действительности? Попискивала круглоголовая кикимора с румянцем от горчичников между лопаток. Хлопала недоразвитыми перепонками брюнетка, с точилкой для карандашей между ног, а ростом чуть длиннее мизинцев на его руках. На его осторожных руках колдуна…
Он знал, что причиняет боль, лезвием желания выкраивая темный образ, делая его тверже, крупнее. Целуя воздух привычным движением губ (это был другой рот, тот истлел на лице умершего ребенка), он хотел пробудить ответную страсть, чтобы слепая при свете дня возлюбленная отыскала его сама, и, сложив крылья, легла, скрипнув пружинами, и оскалила в ожидании химерический профиль… Выросшая, совершенная. Безнаказанная близость с оборотнем, сошедшим на землю, покинув стаю черных рукокрылых подруг, чья длина не превышает семь с половиной сантиметров. Произойдет ли это во сне, или глаза его будут видеть превращение, ему все равно, главное — это должно случиться.
Был девятый час утра. Он проснулся и сразу открыл глаза. Рядом, спиною к нему лежала его новая знакомая. В комнате было светло и тихо.
— Кожан… Кожан обыкновенный, — вымолвил молодой человек сквозь усталость и хмель. И тогда она медленно повернула к нему теперь уже безупречную голову, по-человечески оскалив для поцелуя собачье рыло.
