— Ты не посещаешь наш Джаз-клуб?
— Быки и ларечники жопами задавят. Вон, собака джазовая гуляет. Не, не хожу. У меня есть свой фаворит. Собачка Парасюк. Он похож на поросенка, и вместо лая издает такой женский кашель: А-А…А…А-А-А! Говорят, в Москве или в Питере выходят записки Азизяна «Педераст по нервной части». Или это роман. Предисловие Шахиджаняна (разумеется, вслух я это не говорил). Не, не хожу.
— Напрасно, отец. Выступают яркие люди.
— Наверняка.
…а еще Парасюк — фамилия директора Дворца Культуры. Мы как-то пришли оформляться, а он кому-то по телефону: «Ах ты, мандавоха!»
* * *
В родном городе меня поневоле окружают творческие люди. Самые одаренные, как Азизян, не написали ни строчки, кроме писем в журналы по обмену порнографией, когда это разрешили. Стоунз говорил, что носил учебники в папке цвета баклажанной икры, на ней он очень точно изобразил логотип группы Манкиз в виде электрогитарки с рожками. Нудный художник Кисточкин предпочитает жопы без дырок и сисяры без сосков. На ряд вопросов, которые я вызывал у этих людей, они могли ответить разве что глубоким вздохом, и отойти подальше. Карлица ростом ниже Стоунза. Она перерисовывает фигурки из толстого сборника. Фигурки демонстрируют свое имущество на фоне вычурных цветов, которые напоминают гигантских клопов с жилетки чеховского Мойсей Мойсеича.
Словно мутанты среди декораций нехорошего городка, меня обступают талантливые люди. Непонятно, чего они добиваются, чтобы я в ужасе бежал, или тут же умер от страха? Вот бледный, мученически сузив глаза, движется Рыжая Скотина — русский человек, композитор. Не дай бог заговорить в доме повешенного, а частенько и обрыганного, о веревке! Каждый из них пережил трагическое разочарование, но сумел не обозлиться. Мы пойдем — а ты стой, аферист, не путайся у нас под ногами. Сложим наши хуи на фоне клопов в портфолио, и двинемся в путь.
Че Гевара тоже пережил разочарование. Залез в самолет и прилетел в Америку. Его отпиздили и отправили обратно. Он мельком увидел рай, но успел его возненавидеть.
Азизяна повезли в Москву. Надели чистые шорты, рубашечку, панамку и выпустили погулять во двор, где ему тут же попали камнем в морду и едва не сделали калекой на всю жизнь…
Олежку нельзя отнести ни к особо талантливым, ни к шибко грамотным, но то, что ему нравится, в необходимости чего он убежден — Возианов не бросает. Ему, правда, еще нет сорока, а там посмотрим.
* * *
В этот вечер выяснилось, что Навоз до сих пор верит, будто я стрелял из дробовика по зданию КГБ. Ему ли не знать о моем глубочайшем презрении к оружию любого вида и размера! Я сачковал военное дело в открытую. Откуда у меня дробовик?
