Удав душит добычу… Что же ему у добычи хуй сосать? Как это принято меж людей? Среди вдов Жо Дассена.
Туловище танцующей овцы. Сломанная шея. Пустая папиросная гильза. Тополь с надписью «Тарасенко». Костяная мембрана между сисярами. Простукивается. Кличка «Посылка». От Шанталь. Когда семидесятники разгуливались, и у них доходило до эротики — звучала музыка, музыка. Блюджинс — глушитель пердежа. Первые шариковые дезики лгали «не воняет». Жа-жа Ка-ка явно предпочитала эбни под Greatshits Берри Вайта вызывавшим возражения своей животной монотонностью альбомам Джеймса Брауна «Горячие трусы» («Hot pants»), или «It's а mother» — «Это мать».
Они тёплые. Жаклин, если вы сосчитали, успела проделать упражнение для живота сорок последних раз. Сорок сардонических «ха-ха-ха» Азизяна, вызывавших раздражение своей монотонностью. Спортивные тапочки «Лонсдейл» — подарок первого мужа Жаклин (по паспорту она Жа-жа Ка-ка Титирь) их единственной дочери, похожей на попа, которые та передарила не желающей капитулировать Жаклин. Опухоль в районе первого сустава большого пальца уже испортила шов на левом. «Косточка». Ундервуда хрящ.
«It's a mother» — мёртвая женщина, свесившая горчичные руки на перекладинах во всё ещё шумящем ночными шорохами парке — «это мать». В вестибюле сомнительного здания эпохи Art Deco должен дремать на табурете старый негр-лифтёр, вытянув вперёд ноги в старом, треснувшем по шву башмаке. Косточка. Когда мимо него, шевелящего во сне губами, бесшумно перешагнёт на лестницу убийца, старому Отису приснится дерево с надписью, которую он не сумеет прочитать — «Та-ра-сен-ко». Церковный работник.
* * *
Нет, Инфанта, взрослая девочка на детских качелях — я не буду рассказывать тебе про то, как арийская лебёдушка Алёнушка оказалась заколдована в пархатого трубочиста Флору. И какую роль сыграла в этом злодеянии Барбара Бирозка, женщина-славист из Германии, где евреям всегда рады, как трезвому водопроводчику. Где сделали не хуёвую карьеру Дуня Райтер, Далия Лави (которую избивает хлыстом, покрывая спину и бока морковными рубцами, бескровный Кристофер Ли в картине «Frusta е сорго», там её зовут Nevenka — Снежинка), Лидия Гулеско, Рейнхард Шнукенак, и последняя, но самая ценная Лариса «Mondo» Мондрус из древнейшего рода рижских могуществ. Плюс (без креста) бас-питурик Иван Ребров, певец от Бога.
Не теперь. Кошка хотела съесть канарейку. Девочка Стефания догадывалась об этом и жалела обреченное на съедение существо. Один дядя заметил смятение Стефании. Однажды девочка, положив локотки на цинковый водосток, заглянула с улицы в окно, и увидела, что уже поздно. Кошка загоняла птичку в клетке до смерти, хотя и не сумела вытащить лапою трупик. It's a mother. И тогда за спиною Стефании вырос Дядя. Что можно сказать про данного нимфоденди — не Бэла, далеко не Бэла Лугози. Зимою живёт в раздевалках пустынного пляжа, где с тех, как его закрыли изза инфекции в воде, в основном вешаются, осенью сторожит Комнату Смеха. Иногда делает подросткам уколы, иногда играет с ними же в шахматы. Birds do it. Борщ do it. Крюк do it. Павлюк do it… Говорят, когда Стефанию хоронили, ножки обезвоженного ребёнка раскинулись в бессловесном возражении покорным судьбе взрослым, а из отверстия между вылетела скорее немёртвая, чем оживлённая живая птичка. Духовой оркестр в это время молчал. Пролетев по воздуху метров двести, она свалилась куда-то за гаражи. Дяде, судя по всему, удалось убедить Стефанию, что, поместив канарейку туда, откуда она появилась, девочка сможет возвратить её к жизни.
