— Эти иллюзии нехило тянули силу, — кивнула Нольвен.
— Обязательное условие качественного салюта. И потом, минут за двадцать до салюта, Лилея вновь понесло на приключения. Кстати, про компот — это не преувеличение. Он запустил корешок в мой бокал и вытянул весь спирт, оставив только вишневую сладкую жижу. — Я погрозила цветку пальцем. — Лилей, у людей алкоголизм почти не лечится, а у тебя и подавно не пройдет!
Лилей поник, его соцветия в очередной раз сменили цвет и истончились, неестественно вывернувшись.
— Не обижай ребенка, он больше так не будет, — тут же заступилась за него лисонька. — А когда он успел сбежать? Мы вроде следили за ним.
— Ты как раз объясняла Миале, как качественно и с гарантией проклясть человека поющими фурункулами, — усмехнулась я. — А Лилей рванул на другой конец стола, вспрыгнул на него и со смачным шлепком отвесил Стевену пощечину целым пучком листочков. Как раз в то же место, куда и я ему засветила. После чего наш цветочек скрылся под столом. Все это было настолько быстро, что вряд ли кто-то что-то заметил. Я это увидела только потому, что сама примеривалась сдернуть с Тенеана иллюзию.
— О, так вот кто снял иллюзию, — захихикала Нольвен. — Я-то уже на результат любовалась. Ребята сгрудились вокруг Тенеана и принялись врачевать фурункулы. Это я очень хорошо помню.
— А вот Тревёр отказалась, — с удовольствием произнесла я. — Причем диагностировала верно: модифицированное проклятие четвертого круга. Но лечить не стала.
— И вот в этой суматохе, где каждый хотел попытать удачи в исцелении твоего проклятья, загорелся пол. А потом вообще что-то дикое началось. — Нольвен нахмурилась, что в неярком свете Лилея выглядело жутковато. — Ни за что не поверю, что наши сокурсники и сокурсницы могли так испугаться. Мы все же целители. Спокойные и уравновешенные люди. Уже к третьему курсу никто не падал в обморок в анатомическом театре, а тут огня испугались! Да еще и такого слабого.
— Тот огонь, — я посмотрела на довольного Лилея, — и был работой нашего цветочка. Только зачем, Лиль?
Чувствуя, что его никто не осуждает, он распушился и выдвинул вперед несколько покалеченных листочков.
— Ого, — Нольвен слезла с лавки и присела на корточки перед цветком, — на тебя в суматохе наступили?
И Лилей согласно склонил соцветия.
— А что потом было? — Я нахмурилась. — Дым был странный, у меня голова тяжелая, как будто я не два бокала вина выпила, а раз в десять больше.
— Может, у парней было что-нибудь травнически-незаконное? — пожала плечами Нольвен. — Я больше не понимаю, почему из всех прихватили только нас.
