— Не стоит. Из тебя вышла отличная приманка. Только в следующий раз слушай, что я говорю.
— Договорились. А много их тут вообще?
— Ещё как минимум тот, кто прикончил твоих приятелей. И вот этот.
Она на ходу стеганула по дальней стене, за которой вроде как находился внутренний двор, и заарканила очередного любителя прятаться в тенях. На этот раз за талию, но конец у него оказался тем же — две чёрные кляксы, плюхнувшиеся на пол.
И тут пронзительно взвизгнули тётки, которые продолжали отсиживаться в камере. Выругавшись на неизвестном мне языке, который даже интерфейс не смог перевести, демонесса метнулась обратно. Она почти успела перехватить выскользнувшую оттуда тень, но на этот раз магический кнут хлопнул вхолостую, окатив нас новой порцией черепичных брызг.
Освобождённая все больше вызывала у меня симпатию. Несмотря на высокомерные фразочки, она явно выступала на стороне людей. Иначе бы не рванула бездумно вперёд, а раскрутила заранее хлыст, чтобы ударить поточнее.
Я догнал шуструю девушку у порога камеры, но оказывать помощь там было уже некому — мрачник за секунду расправился с обеими женщинами, не оставив им ни единого шанса. Однако, голоса остальных заключённых, в том числе и раненных, продолжали доноситься из разных уголков изолятора. И это было странно, учитывая скорость чёрных отродий. Даже одной особи хватило бы, чтобы вырезать здесь всех за минуту. Без всяких одержимых увальней, что без сомнения действовали с ними сообща.
Почему жертвами стали именно соседки демонессы?
Ответ нашёлся довольно быстро, как только я поднял взгляд к потолку. Там до сих пор висел пробитый в нескольких местах артефакт, который превратился в обычную жестянку.
— Слушай, а блокиратор на мрачников действует?
— Откуда мне знать? — раздражённо пожала плечами рогатая. — Я тебе не ходячий бестиарий. Но раз они не трогают остальных, выходит, что да.
— Толя! — спохватился я, обернувшись к противоположному изолятору.
Но было слишком поздно. Ведь тень метнулась именно в ту сторону, где продолжал отлеживать бока флегматичный здоровяк.
— Забудь, — отдёрнула меня рогатая. — Ему уже не помо…
Но договорить она не успела, прерванная басовитым рычанием, донесшимся из моей бывшей камеры. Будто там завёлся двигатель грузовика. Очень большого и злобного грузовика.
— Толя?
Он определённо был по-прежнему жив — его массивная фигура виднелась сквозь решётки. Разорванная толстовка валялась на полу, а спортивные штаны превратились в драные лохмотья. Кожа мужика стремительно серела, прямо на глазах, а сам он раздавался всё шире и шире, грозя застрять плечами между двумя рядами нар. Лицо тоже претерпевало изменения, напоминая теперь какую-то звериную маску. Судя по цвету и фактуре — каменную. Да и сам он теперь больше смахивал на греческую статую какого-нибудь олимпийского божества, чем на живого атлета.
