— Да что ж такое с вами… — простонал Егор, схватившись за голову.
— Ильич будет просто в восторге, — прикинул я реакцию старшего законника. — Так, а если тебя, допустим, сдать своим? Не за награду, а просто в знак доброй воли.
— Вас всё равно убьют, но менее болезненно и позорно. Даже за то, что вы просто общались со мной, положено серьёзное наказание. Не переживайте, если бы за мной кого-то действительно отправили, то он давно уже был здесь. Наши каратели не из тех, кто любит промедление, а с их возможностями не сравнится ни один ваш воин. Вы просто слишком мало живёте.
— Вот спасибо, успокоила…
Мы несколько минут переваривали новости, после чего Беседин выдал единственный разумный вердикт:
— Раз поделать уже ничего нельзя, оставим этот вопрос до лучших времён. Как и мечты о добровольцах в наш стихийный отряд самоубийц. В общем, скоро уже конец рабочей смены, дежурства у нас пока нет, так что мы можем заняться вашим размещением. Есть общежитие неподалёку…
— Подожди, что ты сказал про добровольцев? — перебил я его, поражённый внезапной мыслью.
— Мы только что это обсуждали. К нам никто не согласится пойти, забудь.
— Да-да, мы же вроде как идём на верную смерть. А как на счёт её адепта?
— Кого?
— Ну, Смерти. С большой буквы «Сы».
— Чугуй?! — вытаращился на меня Егор. — Тот каменный убийца? Скажи, что это ты так неудачно пошутил!
— Он был в состоянии аффекта, — принялся я оправдывать бывшего сокамерника. — И никого не хотел убивать, как мне кажется. После превращения его самосознание просто отключалось, а управление над телом перехватывал кто-то другой. Почти как с одержимыми, Наташа вот не даст соврать…
— Это не снимает с него вины за смерть стольких людей. Ты хоть знаешь, кто стал его первыми жертвами? Собственные родители!
— Да не он это творил, пойми! — я тоже невольно повысил голос. — Таша смогла до него кое-как достучаться вчера, и только тогда он начал себя контролировать. Добровольно помогал вам обороняться, хотя мог попробовать сбежать под шумок, когда стало совсем плохо. Кто бы его тогда задержал? А вместо этого он схватился с демоном один на один, чтобы тот не сложил всё здание нам с тобой на голову. Припоминаешь?
— Да. Спасибо ему, конечно, но обвинения снять с него может только суд. Если мы начнём выпускать всех направо и налево — само понятие закона встанет под сомненье.
Я коварно ухмыльнулся:
— А кто говорит о свободе? Пусть он под нашим строгим присмотром ходит, пока судебный процесс идёт. Мы же экспериментаторы, в конце концов, нам нужно всё исследовать и документировать, а он — отличный подопытный. Другого такого случая может и не представиться.
