С учетом того, что я на протяжении этих двенадцати лет сперва кое-как учился, потом служил в трех местах, затем — по литературно-переводческим делам — стал часто и надолго западать в Москву, да еще интенсивно общался с однокашниками и бывшими однокашниками, да еще — последовательно — с двумя женами, а вдобавок упорно, полупрофессионально и безуспешно играл в шахматы, мой «сайгонский» график задним числом кажется загадочным, но я ухитрялся соблюдать его неукоснительно.
С начала семидесятых — уже на вольных литературных хлебах — определенные коррективы внес организм. Грубо говоря, я приходил в «Сайгон» вечером, допустим, в понедельник, напивался там (с продолжением и завершением в соседних дворах или, реже, в гостях) в полный хлам; с утра — часов до шести вечера — маялся; затем прибывал в «Сайгон», пил мало и, главное, нехотя; часов в одиннадцать плелся домой, засыпал; просыпался в среду часов в семь-восемь, переводил — и переводил вдохновенно — сотню строк, а к вечеру вновь оказывался в «Сайгоне» и напивался в хлам; в четверг с утра маялся, и так далее.
Имелась и еще одна хитрость: уйдя в двадцать пять лет с последней работы (преподавателем немецкого языка в ЛЭИСе) и во избежание дальнейших искушений того же рода выкинув трудовую книжку, я небезосновательно опасался того, что сопьюсь. А во избежание этого каждый день фиксировал в записной книжке с дневничком «сделанное». Во вторник перевел столько-то строк такого-то и такого-то, отправил рукопись туда-то, позвонил или написал тому-то — в таком примерно духе. Однажды в похмельное утро я отправился в публичку, где и просидел (до полшестого, естественно), а в дневничке проставил «работу в ГПБ». В следующий раз я уже ни в какую публичку не пошел, но, чтобы не делать в дневничке прочерков, написал «работа в ГПБ», и этот скромный самообман пришелся мне по вкусу.
Живо вспомнил я об этом совсем недавно, году в 1996-м, когда президент Ельцин начал «работать с документами» и в особенности когда его супруга поведала с телеэкрана, что президент «любит читать Агату Кристи, но в последнее время в основном работает с документами»…
Свой график наличествовал и у Вензеля, он описал его так:
В понедельник завел я девку в ельник,
Во вторник сидел я как затворник,
В среду пригласил ее к обеду,
В четверг я ее отверг,
В пятницу поимел телятницу,
В субботу вышел на работу,
В воскресенье предавался лени —
и все по новой; впрочем, литература всегда лакирует действительность.
