— Хорошо! — кивнул он. — Длинный Нож перейдет в Пианкишавский народ. Пианкишаву большой смотр сделаем!
И он начал плясать кружась и делать при этом такие ужимки, так изворачиваться всем телом, что Роланд смотрел на него с величайшим удивлением. Затем они отправились к тому месту, где уже собрались другие индейцы, чтобы решить судьбу пленного.
Роланд взглядом следил за ними и за собранием. Он видел, что индейцы в прошедшем сражении понесли значительные потери, но не заметил при них ни своей сестры, ни Телии. Но чуть позже он разглядел за одним кустом вблизи советовавшихся великана-индейца, вероятно, приставленного как стража. Роланд решил, что бедных девушек прячут за тем кустарником. Недалеко от него лежало тело убитого индейцами Цезаря.
Среди добычи, дележом которой индейцы занялись первоначально, оказалось кроме кусков сукна, кораллов, оружия, трубок и пороха, также и несколько бочонков виски. Один человек с более светлым цветом лица выдавал каждому индейцу его часть, и по тому, как он себя при этом вел, видно было, что он пользовался у индейцев уважением, хотя он и предоставлял окончательное решение вопросов на усмотрение вождя. У вождя было особенно дикое и свирепое выражение лица, и сильно смахивал он на разъяренного волка. Вождь сидел на камне, погруженный в мрачные мысли, и серьезно, с большим достоинством отдавал приказания насчет раздела добычи.
Когда покончили с этим делом, взгляды дикарей обратились с насмешливой гордостью на пленного, и старый предводитель, очнувшись от своей задумчивости, встал и сказал на своем языке речь, перемешанную, однако, с английскими словами, которые Роланд попытался привести в порядок, чтобы понять хоть часть того, что он говорил. Смысл его речи, казалось, заключался в том, что он, дикарь, великий предводитель, убивший многих белых, скальпы которых висят в его вигваме: он очень храбр и еще никогда не пощадил из сострадания ни одного белого, и потому с полным правом может носить прозвище «жестокосердного», которого он себе и требует, так как сердце его так жестоко и крепко, как скала под ногами. После того он бранил пленника, который доставил столько труда его воинам и убил некоторых из них; сказал несколько гневных слов против Дшиббенёнозе и клялся, что он его убьет и сдерет с него скальп, где бы он его ни нашел.
За этой хвастливой речью последовало совещание, убить ли пленного теперь же или доставить его на родину, чтобы там растерзать. Старый Пианкишав говорил последний. Его слова сопровождались такими выразительными жестами, что произвели впечатление даже на самого предводителя, который называл себя «жестокосердным». Этот дал в конце речи знак одному молодому воину, и тот сейчас же привел одну из отнятых у неприятеля лошадей и подвел ее к Пианкишаву, который передал ее двум индейцам, принадлежавшим, по-видимому, к его роду.
