— Ты ошибаешься, — сказал Натан, и в ту же минуту, как бы в подтверждение его слов, послышались громкие воинственные крики и раздались выстрелы из дюжины винтовок. Все это показывало, что развалины окружили враги.
— Река! — воскликнул Роланд. — Мы можем переплыть на лошадях.
— Поток могуч и буен, боюсь, что он увлечет тебя и твоего сильного коня, — пробормотал Натан. — Разве ты не слышишь, как он бьет о скалы и обрывы? Здесь он глубок и стремителен, и хотя в некоторых его местах и ребенок может прыгать со скалы на скалу, но в настоящее время он переполнен ливнями и стал водопадом. Но мы все-таки должны испробовать все. Во-первых, советую тебе не унывать и сделать все, что от тебя зависит, чтобы уменьшить число врагов, так как ты не можешь увеличить число друзей. Если ты поэтому захочешь застрелить вон то злоумышляющее существо, которое как змея по земле подползает к развалинам, то я ничего не имею против этого!
При этих словах Натан отвел молодого человека за груду бревен, около которой они стояли, и старался показать ему врага, которого он заметил. Но глаз Роланда еще не привык различать в темноте лесов предметы, и ему не удалось увидеть приближавшегося врага.
— Если ты не сочтешь этого с моей стороны грехом или душегубством, — сказал несколько нетерпеливо Натан, — то я подержу винтовку, а тебе останется только спустить курок.
И прибавил:
— Нападай на них, если совесть твоя позволяет тебе это!
Так воскликнул Натан, и в следующую минуту из хижины раздался выстрел.
— Клянусь небом! Ни разу в жизни ни одному индейцу не сделал худого! — раздался робкий возглас негра.
Пуля раздробила руку врага, и из нее выпал томагавк, занесенный им над Роландом. Ошеломленный индеец испустил крик боли и ярости, перескочил через груду бревен, нагроможденных перед входом, и избежал таким образом удар прикладом винтовки, которым Роланд со своей стороны угрожал ему; на крик убегавшего индейца ответили (по крайней мере, так показалось Роланду) пятьдесят его соплеменников, из которых он на несколько шагов от себя увидел двоих, потрясавших боевыми топорами, как будто они хотели дать почувствовать безоружному всю их тяжесть.
В эту минуту к нему подоспела помощь оттуда, откуда он всего менее ожидал ее. Из оврага раздался выстрел, и в то время как один из самых свирепых врагов рухнул на землю, Роланд услыхал отчаянный голос Пардена Фертига:
— Я его доконал! Это уж наверняка!
— Браво! Молодцы Фертиг и Цезарь! — воскликнул Роланд. Воодушевление его спутников и его счастливый исход ободрили его, и уверенность пришла на смену недавнему отчаянию. — Мужайтесь и стреляйте! — воскликнул капитан и, не колеблясь, кинулся на дикаря, отбросил стволом ружья поднятый томагавк и хотел ударить его в лицо, но кто-то выхватил у него винтовку из рук, и он ощутил, что его схватили. Смелый противник прижал его к груди с такою силою, что ему показалось, будто он попал в объятия медведя.
