РОМАНОФФ: Это ваши слова, сэр.
МО: А что с мальчиком?
РОМАНОФФ: Как я уже сказала…
МО: Знаю, знаю. Это секретные данные. А вы все равно скажите.
РОМАНОФФ: В этой ситуации нет ничего смешного, сэр.
МО: Это называется слушание, агент, а я до сих пор не услышал ничего вразумительного.
РОМАНОФФ: То, что вы услышите, вам не понравится.
МО: Как обычно.
ДОМ АЛЕКСА МЭНОРА
МОНКЛЕР, НЬЮ-ДЖЕРСИ
Следующим утром стук в дверь раздался даже раньше будильника. Из старого радиоприемника зазвучала песня «Никто не любит Халка» группы «The Traits». Радио орало на столе рядом с кроватью Алекса, но он даже не пошевелился, несмотря на шум.
Если честно, ему было нахрапеть на это радио.
Алекс поздно лег спать, всю ночь собирал вещи в поездку, и поэтому его комната теперь выглядела так, словно по ней прошелся торнадо: повсюду было разбросано белье (чистое и грязное – кому нужно хранить его раздельно?), на полках лежали стопки комиксов и коллекционных безделушек (не в оригинальных обложках – Алекс был не из таких), на стене висел криво прикрепленный за один угол постер с Железным Человеком (Алексу, похоже, было плевать, что прямо поверх Тони Старка был наклеен постер с лицом Тейлор Свифт. Шутка о Тейлор Старк была одной из самых удачных шуток Данте).
В другом конце комнаты на карнизе для штор висел целый ряд медалей за фехтование, и теперь они покачивались от стука в дверь, который становился все громче и громче, заглушая радио.
– Алекс! Выключай радио. Ты и так уже опаздываешь на автобус. – Голос его матери был хуже тысячи будильников. Убивает сон наповал.
Алекс застонал.
– На завтрашний автобус я еще успею. Подумай об этом. – После таких слов стук в дверь лишь усилился. Приоткрыв один глаз, Алекс пошарил рукой в кровати.
Ага.
Он схватил недоеденное яблоко и бросил его в радио. Пластмассовый приемник разлетелся на части – но, по крайней мере, музыка смолкла. Действовать у Алекса получалось лучше, чем обдумывать средства.
Он сел.
– Не кричи. Если хочешь знать, я уже полностью оделся.
Алекс поднялся с кровати в одних трусах и вздрогнул от холода, когда его босые ступни коснулись пола. Это чувство освежило в памяти ночной кошмар: он блуждает в зимнем лесу и с каждым шагом проваливается в снег все глубже, и вот он уже по пояс в белоснежной пустоте, лишь голые деревья вокруг и белое небо в вышине.
А потом я ушел с головой под снег и не мог больше дышать…
Это было не похоже на сон. Скорее, казалось воспоминанием. От холода ступни практически онемели.
