А вот и пожаловало высокое начальство — три фургона, выкрашенные в черный цвет прогрохотали железными ободами по мощеной брусчаткой мостовой, и остановились точно перед строем мариманов. Фердимин поднял правую руку, и дал отмашку. Флотский строй вытянулся по стойке смирно, забухали литавры и завыли трубы оркестра, играющего «Правь», и под этот внешний антураж из фургона, в заботливо открытую матросом из почетного караула дверь, на ковровую дорожку шагнул Крат, а за ним, неуклюжей обезьяной вылез его заместитель по святой части, брат Арирес. Адмирал внутренне передернулся. Он любил святош не больше, чем матрос-первогодок линь, которым охаживали нерадивых остолопов. Только судя по взгляду, который кинул на него Арирес, здесь на роль остолопа выбрали его самого.
- Ваше Высокопревосходительство, добро пожаловать в штаб Северного флота! — отчеканил адмирал, отдавая воинское приветствие сжатым кулаком на груди.
- Вольно, адмирал, — лениво пробасил Крат.
И тут Фердимину стало немного нехорошо. В одном из прибывших гостей, свиты генерала, успевших вылезти из фургонов, он узнал своего старого врага — адмирала Макски. Точнее, маркиза ван Макски, богатого сынка знатных родителей.
Макски в свое время был нечист на руку. Под его командованием он прослужил лет пять, пока это не выяснилось, и лично Фердимин арестовал Макски, намереваясь передать его в руки королевского правосудия. Не удалось. Вместо расследования, которое могло привести отпрыска, купившего себе звание при старом военно-морском министре при Азариусе, на рею, Макски стараниями влиятельных родителей был переведен на Южный флот. А адмиралу посоветовали закрыть рот, или же уйти в отставку. Пришлось стиснуть зубы и молчать о проделках богатого подонка. И гляди ж ты, при нужных покровителях капитан пробился в адмиралы, стал равным по званию Фердимину, а теперь еще и придворным при новом короле, то есть при Крате — кто правил Зунландией реально секретом не было.
- Прошу вас, господа, — на правах хозяина взмахнул рукой адмирал, указывая на вход в штаб, возле которого стояли наизготовку матросы из почетного караула, сверкая на холодном северном солнце блестящей сталью обнаженных палашей.
Адмирал усмехнулся про себя, как боязливо проскользнул чернорясый через строй матросов, в отличие от мерно шагавшего и даже не сбавившего шаг Крата. Макски тоже попытался показать напускное бесстрашие, но получилось это у него не очень — сбился с шага, чуть не пропахав носом красную дорожку для почетных гостей, расстеленную на ступенях.
