Странно было попасть в тюрьму школьницей, а очнуться уже взрослой, в мире, охваченном войной. За несколько месяцев ее болезни жизнь изменилась до неузнаваемости.
Хетти и Кезия охотно просвещали старшую сестру, наперебой рассказывая ей обо всем: кто второпях женился, кто записался в армию, кто поспешил скупить чуть ли не всю продуктовую лавку в первый же день войны.
— По Хиту каждый день маршируют солдаты, — возбужденно рассказывала Хетти. — Солдат вообще повсюду много, куда ни пойди, как будто в армию взяли всех до единого. Кит тоже рвется, но папа говорит, что он еще слишком молод и должен сперва доучиться. Вот Кит и вернулся в Оксфорд, но всем говорит, что его уже призвали. Только трусы и негодные по состоянию здоровья не идут в армию, говорит Кит, и еще иностранцы. В колледже у него теперь полным-полно солдат, и на студентов они глядят свысока. В половине колледжей устроили или солдатские казармы, или армейские госпитали, как рассказывал Кит. Он продержался всего три дня, а потом вернулся домой и заявил папе: или он отпускает его в армию, или он будет торчать дома, пока его не отчислят из Оксфорда за прогулы. А папа все равно твердит, что он еще слишком молод, но разве девятнадцать лет — это «слишком»? По-моему, это ужас — видеть, как твой брат сидит дома, когда в стране чрезвычайное положение. Но ты же знаешь папу.
Кезия и Хетти воспринимали войну с явной восторженностью. Обе ходили на митинги в поддержку армии, и в скаутском отряде Хетти уже начали заготавливать бинты для раненых — с точки зрения Ивлин, несколько преждевременно.
— Наша вожатая говорит, что важнее всего выглядеть как на параде и всегда следить за состоянием формы, — объясняла Хетти. — Говорит, что долг каждого англичанина или англичанки — поддерживать дисциплину и боевой дух и тем самым показывать войскам, как горячо мы их ценим. Замечательно, правда?
— А ты рассказала своей вожатой, что твоя сестра напала на полицейских? — забавляясь, спросила Ивлин.
— Глэдис рассказала, — ответила Хетти. — Вожатая говорит, что в мирное время все это еще куда ни шло, но во время войны надо забыть о наших разногласиях и сообща трудиться ради победы над гансами. Я пообещала, что так ты и сделаешь. Ведь правда же?
— Пожалуй, — отозвалась Ивлин.
Она слегка растерялась. Миссис Панкхёрст недвусмысленно высказалась, что нужды страны должны быть превыше нужд суфражисток. Ивлин понимала, что она права. Весь смысл суфражистской кампании заключался в том, чтобы максимально осложнять жизнь правительству. Но в военное время тратить понапрасну ресурсы правительства означало бы подвергать риску британских солдат. Так поступают предатели, и это не что иное, как игра на руку противнику. Разумеется, поступить так суфражистки просто не могли. Но все же…
