Напряженные пальцы комкают край одеяла. Слегка наклонившись вперед, Эжени закрывает глаза и пытается сдержать рыдания. Терять самообладание нельзя, только не сейчас, не в присутствии надсмотрщиц. Сестра-распорядительница будет счастлива увидеть, как она впадает в истерику, ибо тогда появится возможность снова запереть ее в одиночной палате.
– Ты новенькая?
Рядом раздается девичий голосок, и Эжени открывает глаза.
К койке подходит Луиза. На округлых щеках нежный румянец. Каждый год с приближением средопостного бала девушку охватывает приятное волнение. В марте ее лицо обретает живые краски, которые затем снова поблекнут на целый год. Как по волшебству, в этот весенний период прекращаются истерические припадки – и у Луизы, и у большинства остальных.
Девушка прижимает к груди красное кружевное платье.
– Меня зовут Луиза. Можно мне присесть?
– Конечно. Я Эжени.
Эжени откашливается – от подкативших рыданий сдавило горло. Луиза садится рядышком и улыбается ей. Густые, черные, вьющиеся волосы юной пациентки волнами падают на плечи; лицо у нее нежное и совсем детское, да и ведет она себя как ребенок – от этого Эжени слегка успокаивается.
– Ты уже выбрала себе наряд? Я вот что нашла – испанское платье. И остальное, все, что нужно, у меня тоже есть – мантилья, веер, серьги. Красивое, правда?
– Очень.
– А твое где?
– Мое?..
– Где твое бальное платье?
– У меня его нет.
– Тогда тебе лучше поторопиться – бал всего через две недели!
– Какой бал?
– Средопостный, конечно, какой же еще? Когда тебя привезли? Вот увидишь, это будет чудесно! На нас придет посмотреть весь Париж! И еще я тебе открою секрет… только ты никому не говори, ага? На балу мне сделают предложение.
– Правда?
– Жюль попросит моей руки. Он интерн и красивый-прекрасивый. Я стану его женой и уеду отсюда. Представляешь, скоро я буду женой врача!
– Не слушай эту чушь, новенькая.
Луиза и Эжени оборачиваются одновременно. Сидя на соседней койке, Тереза невозмутимо вяжет шаль. Луиза вскакивает с обиженной гримаской:
– Помолчала бы! Это не чушь! Жюль попросит меня выйти за него замуж.
– Хватит ездить нам по ушам байками о своем Жюле. Тут и без тебя оглохнуть можно.
– Это ты нам по ушам ездишь своими спицами, с утра до ночи только и слышно – клац-клац, клац-клац. У тебя пальцы еще не заржавели от этих железяк?
Тереза прыскает от смеха. Еще пуще разобиженная Луиза поворачивается к ней спиной и удаляется.
– Бедняжка Луиза… Очень уж доверчивая. Этот недуг будет похуже безумия. Меня зовут Тереза, но тут все кличут Вязуньей. Терпеть не могу это прозвище – дурацкое какое-то.
