- Какие апельсины? - спросил Петр. - И жена меня, в общем, не бросала. Я вообще принципиально против - чего? ящиков или апельсинов? - задал он себе вопрос.
- Ты хороший парень, - уже говорил Петру его сосед в ватнике. Золотой.
Петр его тоже обнял.
- У меня большие неприятности, Витя.
- Какие, друг? - Витя обнял его.
- Капитан 2-го ранга уехал с моей женой в Геленджик... Честно говоря, все это вранье.
- Что? - спросил дед.
- Все, - сказал Петр. - Геленджик, в частности.
- А где это, Геленджик? - спросила девушка. - Надо бы съездить туда на всякий случай.
- Нет никакого Геленджика, - сказал Петр. - Отменили Геленджик. За ненадобностью.
- Паспорт у тебя есть? - спросил Петра Витя.
- А у тебя? - спросил Петр.
- Давай на стол, - вдруг приказал Виктор.
- Мы, знаешь, везем строго секретное оборудование в абсолютно несекретные места, - сказала девушка. - У него на этот счет заскок. Бывает. Ты лучше мне покажи. - Она взяла протянутый охотно Петром паспорт, развернула. - Люблю фотокарточки на документах смотреть. Все на них как на колу сидят.
Она вздохнула.
- Витенька, и почему ты не капитан какого-нибудь ранга? - и, естественно, не получив никакого ответа, вернулась к изучению паспорта. Так, женат. Зарегистрирован брак с гр. Павловой Екатериной Алексеевной, 1939 г. Точка.
- Ну, хватит, - сказал Петр.
- Один ребенок, - продолжала она читать, - мало. Так, фотокарточка. Она вдруг повалилась от смеха. - Ой, помру! Собака! Надо же! А это что теперь, мода такая, собак на груди носить?
Петр отобрал паспорт.
- Что за жизнь! - говорила она. - Все женаты. Ни одного живого человека. Собаку носит. Тоска... - Она повернулась к Виктору, долгим взглядом посмотрела на него и спросила задумчиво: - Витя, милый, отчего ты такой... Может, я тебе чем мешаю?
- Мотала бы ты хоть в Геленджик, - оборвал ее Виктор. - Что тебе еще нужно?
- Откуда я знаю? - девушка весело развела руками.
- Зато я знаю, - хмуро сказал Виктор.
- Тебе-то откуда знать? - усмехнулась она. - Холодно что-то...
И ушла за занавеску.
Она появилась внезапно в очень красивой пушистой кофте. Напевая, прошлась загадочно мимо мужчин, вдоль двери.
Повернулась, демонстрируя обновку, и с той же значительностью, ни слова не говоря, исчезла за занавеской.
Следующие минуты были поистине каскадными.
Девушка, мгновенно переодеваясь за занавеской, застегивая и оправляя на ходу новые платья, блузки, кофты, сарафаны, все в бирках, этикетках, поправляла шляпу, двигалась перед этой небольшой, но внимательной аудиторией, плавно неся свое большое тело, увлеченная этой игрой, очень довольная, что ей все идет, и что она нравится - она понимала - и от этого была еще лучше.
