— В хороших, — прозвучал короткий ответ.
— Вы не ревновали? — Шарлю надоело ходить вокруг да около.
— Нет. — В голосе Корню прозвучало искреннее удивление.
— Скажите, вы всегда так разговариваете?
— Как?
— Морзянкой. Односложные ответы у вас чередуются с двусложными.
Корню пожал плечами.
— Вы спрашивали, я отвечал. У нас, — он подчеркнул интонацией это слово, — так заведено: отвечать коротко и ясно.
— А у нас заведено по-другому, — сказал Альбер. — Мы предпочитаем открытый дружеский разговор.
— На это у меня нет времени.
— Ладно. — Шарль снова взял дело в свои руки. Произносил слова вежливо, но твердо, негромко, с властной интонацией. Поистине, ему на роду написано стать префектом полиции… — Изменяла вам жена с Ростаном?
— Нет… — Корню выпал из своей роли. — С чего бы ей изменять мне?
— А почему бы и нет?
— С этим хлюпиком? — Он пренебрежительно махнул рукой.
— Какие взрывчатые вещества хранятся у вас на складе?
— Не ваше дело.
Это, к сожалению, было правдой. Если уж им во что бы то ни стало захочется узнать, придется делать запрос военной полиции и ждать ответа.
— Вы разбираетесь во взрывчатке?
— Постольку поскольку.
— Чтобы пользоваться пластиком, большого умения не требуется.
Корню не ответил. Да и что он мог бы ответить? Разговор происходил в маленькой, неуютной, почти лишенной обстановки клетушке: у стены — пустой столик для бумаг, на письменном столе у окна — давно забытый кем-то календарь за прошлый год. Окно выходило на асфальтированную волейбольную площадку, по площадке гоняли футбольный мяч солдаты в форменных брюках и майках. Альберу захотелось пить.
— Вы играете в шахматы? — обратился он к Корню.
— Слабо. Знаю ходы. А почему вы спрашиваете?
— Могли бы сгонять с вами партию.
* * *
Буасси разгадал кроссворд и теперь, подняв капот машины, прислушивался к несуществующим дефектам в работе мотора. Недовольно покачав головой, он взялся за отвертку.
— Как, по-твоему, в таких случаях он действительно что-то исправляет или просто делает вид? — спросил у Альбера Шарль.
— Крутанет на полоборота болт, потом завинтит обратно и говорит, что теперь, мол, все в порядке.
Буасси в сердцах захлопнул капот.
— Каков мерзавец!
— Что ты сказал? — Похоже, Буасси разобиделся всерьез.
— У них, видите ли, заведено отвечать коротко и ясно. Думаешь, он в самом деле не ревнив?
— О ком это вы? — Буасси не мог решить, разговаривать ему с коллегами или замкнуться в гордом молчании.
— По-моему, нет. Уж слишком смазливая у него рожа.
