… чужое место.
— Чужое, — повторил Его Светлость, хмуря лоб и крепче сжимая рукоять трости. Постояв так некоторое время, он кивнул своим мыслям и зашагал по улице, но уже не отстранённо, а внимательно оглядываясь по сторонам. Выглядело это подчас несколько странно, когда остановившись, Его Светлость вглядывался в свежие царапины на штукатурке, или в облезлую герань, стоящую в окне.
— Сам город говорит со мной, — лихорадочно прошептал герцог, кусая губы, — он… он признал меня! Зовёт!
Прогулка по Тамплю более не казалось Его Светлости недостойной, плебейской, низкой…
— Если даже бедные кварталы признали меня, — шептал он, — сами камни, сам дух Парижа!
Ранее тяготящийся такими променадами, Его Светлость внезапно понял, что аристократическими местами для прогулок должно считать те, где изволит прогуливаться Он! И если Ему угодно прогуливаться по улице Розье, мимо жидовских и арабских лавок, то самим своим присутствие он освящает эти тёмные узкие улицы, делая аристократическими.
— Я, — выговорил Бекингем с великолепным чувством собственного достоинства, — более человек предместья Сен-Жермен[ii], чем его жители!
Вышагивая с превеликой важностью по улицам Тампля, будто разом прозрев, он смотрел вокруг и видел повсюду знаки, незримыми узами протянувшиеся от древнего Ордена Тамплиеров к роду Бекингемов и к нему лично. Поразившись их числу, Его Светлость вынужден был признать собственную слепоту.
— Будто сама рука Судьбы подтолкнула меня поселиться именно здесь, — негромко сказал он голосом, полным трагизма.
— Вы что-то сказали, месье Трюшо? — добродушно поинтересовался пузатенький лавочник, вставший в дверях с трубочкой.
— Вам показалось, — процедил сквозь зубы Его Светлость, и представитель третьего сословия покивал благодушно, пуская кольца дыма с видом человека, напрочь забывшего как разговор, так и самого герцога.
Дойдя до Карро-дю-Тампль[iii], Бекингем с тоской, непостижимой плебсу, долго вглядывался в здание рынка. И чем больше он вглядывался, тем больше проступал тот старинный замок, разрушенный много лет назад. Кажется, что отворятся вот-вот двери Храма, и выйдут из сурового Прошлого в изнеженное Настоящее братья Ордена Тамлиеров! Стальными клинками освященных мечей, закалёнными в крови неверных, они…
— Прошу прощения, месье, — на дрянном французском извинился грубиян. Дёрнув плечом, Его Светлость постарался дать понять всё своё возмущение…
… спине наглеца, удаляющегося прочь.
