— Очень потенциальный, — кривовато усмехнулся тот, — скорее так… как ты там говорил? Агенты влияния, точно. И то…
— Хоть што-то!
Не ответив, Мишка только вздохнул, и стало ясно, что даже как агенты влияния потомки русских дезертиров достаточно сомнительны. Хотя с другой стороны — отбросов нет, есть резервы! Какие-никакие, а кадры! Можно, а значить — нужно проводить политику ассимиляции…
— … Егор! Егор!
— А?!
— Ушёл в себя, вернусь нескоро, — поддразнил меня брат моим же одностишием[iv], сунув мне кофе, сваренный по всем правилам, крепченный до невозможности и одним только запахом дарующий бодрость.
— … твоё появление позволит нам усилить позиции русской и прорусской фракции, — втолковывал Пономарёнок, — нужно только сделать его не тактическим, единовременным, а стратегическим.
— Это как? — я даже чашку отставил, не представляя тактическое усиление имени себя.
— Ввести тебя не пешкой, а фигурой! По возможности, канешно. Для начала подвести тебя аккуратненько, без дипломатического скандала, даже и потенциального. Через Снимана…
— Стоп! — брат послушно замер, зная уже, что в такие моменты я ловлю идеи, и порой удачно, — А надо ли? Ты сам сказал — фигурой!
— То есть не через Снимана…
— Да! Обозначить себя как самостоятельного игрока, понимаешь? Крюгер со своей фракцией в таком случае если што-то и смогут предъявить, то не фракции, а лично мне! Я такой самостоятельный! Не Сниман и тем паче не наши союзники! Не тихий дипломатический скандал, связанный с моим укрывательством и прочим, а я сам так решил. Што он мне предъявит?
— Наизнанку вывернется, а не сможет, — чуть помедлив, ответил брат, расплываясь в злой улыбке, — Не обвинять же тебя в том, што ты не остался в России, когда тебя начали давить? Ха! Дельно! А вывернешься?
— Я-то!? — вскинувшись было, задумался, затарабанив пальцами по колену, — Хм… дипломатов нам всё равно не переиграть, да и авторитет Крюгера чуть ли не библейский, так што…
— … мы пойдём другим путём! — выдыхаю, поймав волну вдохновения, — Да! Дипломатический этикет, приёмы, пафосные рожи… не потянем, брат.
— Крюгер тоже не тянет, однако же его приняли, — парировал Мишка.
— На волне нашего общего успеха, — не оспариваю его, — а Сниман уже не потянет, так што…
— Да не тяни, чортушко!
— Есть идея, — щурюсь довольным котом, — точнее даже — идеи!
[i] Фразу эту приписывают Сталину, но на самом деле она принадлежит писателю Анатолию Рыбакову, вложившего её в уста Иосифа Виссарионовича в романе «Дети Арбата».
