Насте хотелось плакать, кричать, но она стояла столбом, впитывая в себя боль остальных. Как бы ей хотелось, чтобы все было не так! Все это время она надеялась, что Лика спаслась, что все их усилия были не напрасны.
Когда Цезарь подошел к ней и обнял, только тогда она поняла, что ее бьет дрожь, и только от прикосновения ее как будто бы отпустило, глаза наполнились слезами, ослабли колени, всхлип вырвался из груди.
Цезарь молча похлопал ее по спине. Потом отпустил, передавая графу Виттури. Она оттолкнула его, не осознавая, что силы в ней по-прежнему огромные. Он отлетел на приличное расстояние, но приземлился на ноги. Она вдруг обрадовалась, что может выразить боль потери по-другому, через ярость, и снова нанесла удар. Слезы жгли глаза, она била вслепую, выплескивая и горечь потери, и гнев оттого, с какой легкостью он передал ее Ноктурне, и пытаясь избавиться от адреналинового заряда после боя, который все еще мешал воспринимать реальность адекватно. В ней опять было слишком много силы, от которой было дурно, поэтому, когда он, уклоняясь от одних ударов и отражая другие, подобрался к ней поближе и прижал к себе, она почувствовала, как к нему перетекает лишняя сила, обмякла на его руках и наконец-то свободно и глубоко расплакалась, освобождаясь от боли.
— Зачем ты подчинился ей так?
— Это было необходимо, — прошептал он ей на ухо, все сильнее прижимая к себе. — Иначе ты никогда бы не проснулась.
— Но все напрасно… она умерла…
Граф выпустил ее, вернулся к Лике, по его знаку Локи оторвал скорбящего Диего от тела, оборотень вырывался, его черты менялись от звериных к человеческим, он пару раз попытался укусить Локи, но тот был сильнее.
Самаэль в последний раз провел рукой по лицу Лики.
— Прощай, мой ангел.
Он положил ладонь ей на грудь, и яркий свет на мгновение ослепил всех, поглощая навсегда человеческую оболочку ангела. Диего взвыл, а потом, сдаваясь, обмяк в руках Локи, и тот отпустил его.
Настю качало, в глазах то и дело темнело, внезапная слабость плотным туманом окутала ее сознание. Она не сразу почувствовала, что граф Виттури снова рядом. Он гладил ее по голове и плечам и не сразу понял, почему ее куртка на плече такая жесткая и влажная.
— Ты ранена, — угасая, услышала Настя.
Она очнулась в агентстве, плечо было плотно забинтовано, все болело, но больше всего — ее душа. Без Лики мир казался совершенно пустым, ненужным и грязным. Она повернулась на бок и снова закрыла глаза.
