Затем пантера мягко спрыгнула вниз. Огляделась и принюхалась. Стрекот цикад не затихал ни на секунду, где-то периодически вскрикивали птицы. В этом шуме Диего предстоит жить. Привыкнуть к нему. Подчинить себе.
Черные пантеры бывают двух видов: ягуары и леопарды. На языке одного из местных племен ягуара зовут дагуар, что означает «как и мы». И черный ягуар нервно дернул хвостом. Он будет продолжать страдать как человек, но будет вести образ жизни зверя. Только в шкуре ему становилось чуть легче, потому что обострялись инстинкты охотника. А тут, в лесах Амазонки, придется выживать. Как раз то, что надо, чтобы пережить потерю Лики достойно. Как она того заслуживает.
И черная пантера исчезла в густых джунглях.
Наташа задержала дыхание перед выходом на сцену. Огни рампы слепили ее отсюда. Но она знала, что когда окажется в центре внимания, то уже ничто не будет иметь значения, только музыка и танец.
Ее обожженные руки были тщательно загримированы. И она больше ничего не боялась. В зале сидели ее хранители: ангел и демон. Впереди новый театральный сезон, новые спектакли, новые вызовы и преодоление себя. Но они всегда будут рядом с ней. Такие разные, такие непохожие, вечно пререкающиеся, ссорящиеся, но ради нее готовые на все. Демон, который влюблен в танец, придает ей чувственности и страсти в исполнении. Ангел, который управляет музыкой, дарит неукротимое стремление к возвышенному идеалу в искусстве. И она, новая королева балета. Избранная небесами для того, чтобы сделать этот мир чуточку прекраснее.
Наташа закрыла глаза, ловя последние аккорды перед своим появлением. И, растворившись в роли, преобразившись в принцессу-лебедя, она выплыла на сцену под аплодисменты поклонников.
Свобода от всего. Больше ничто не держало его.
В белом пространстве не было тела и чувств. Самаэль парил над всем, был всем… Его сознание больше не отягчено ни страданием, ни мыслями, ни желаниями. Но что-то мешало окончательно перевоплотиться в дух и приковывало нитью, что была тоньше волоса, какое-то воспоминание мешало, рудимент чувства, что-то мелкое, но очень болезненное, как мелкий камушек, что порой мешает людям идти вперед.
Воспоминание, которому он поначалу в ослепительной белизне своего нового существования не мог дать определения. Это был голос, слов он не улавливал. Только отдельный звук. А потом зеленый цвет чьих-то глаз. Таких печальных глаз, что нить притяжения натягивалась. Эти глаза то и дело появлялись в ослепительной белизне его сознания. И он вспомнил, чьи глаза так внимательно смотрят на него. А потом вдруг почувствовал все на свете, задохнувшись от нахлынувших чужих эмоций. Теперь он был везде и знал все, включая огромное отчаяние и тоску Насти.
