И о «калифорнийском характере». Лев Толстой и здесь «выбился» в писатели, год провёл в Русской Америке и сочинил объёмный роман о жизни в заокеанских губерниях под названием, вы не поверите — «Анна Кустицкая». Героиня, уехала за любимым, инженером железнодорожником в Константинополь-Тихоокеанский, но в дороге занемогла, отлёживалась полгода в госпитале Чарлстона. А пока мадмуазель Кустицкая болеть изволила, её жених, прокладывавший «железку» из Русской Калифорнии к портам Техаса, обвенчался со знойной мексиканской красоткой. Лев Николаич такие там постельные сцены забабахал — взорвал прям общество. Охреневшие цензоры рыдали, но повинуясь высочайшему указанию, оставили авторские фантазии без правок. Анна же не бросилась под маневровый паровоз в отместку коварному изменщику, как вы наверное предположили. Нет! Она пошла работать учительницей в сельскую школу и сочеталась законным браком со смышленым старообрядцем Мироном Кустицким, с которым и жила долго и счастливо, благо Мирон изрядно поднял денег на золотишке…
Сам роман, несмотря на эротические главы и любовные многоугольники, изумительно точно и красочно повествовал о быте русских колонистов в Северной Америке, о «выковке» особого «калифорнийского характера» у русского человека. Граф Толстой сумел здорово и невероятно агитационно показать именно повседневную, трудовую жизнь переселенцев. Иначе чем Гоголь, воспевавший по большей части героев казаков, эдаких чубатых конкистадоров, рыцарей прерий. А у Льва Николаевича получился замечательный производственный роман, прочитав который хотелось бросить всё на Тамбовщине, Брянщине или Смоленщине и ехать через океан растить кукурузу, пшеницы по два урожая снимать. Как же здорово работать на полях бескрайних Орегона и Калифорнии, да ещё на сеялках производства «Механического завода Константинополя-Тихоокеанского», где по сюжету служил инженером коварный интриган Егор Сологуб, мечтавший овладеть Анной и строивший козни её супругу золотопромышленнику.
В Мироне Кустицком легко угадывался Дмитрий Кустов, с которым граф Толстой, кстати, свёл тесное знакомство. А линия с мексиканской красоткой, как бы намекала на юношеские похождения самого императора…
Потому писатель и подал прошение о «высочайшей цензуре». Я прочитал, повеселился от души и повелел: «Гениальная вещь. Печатать без правок, до последней буквы как есть у автора. Константин». И пошёл агитационный роман в типографии, суммарный тираж подходил к миллиону экземпляров.
