Именно на «отрыжкинских» концертах, играя с «НАИВом» и «Ва-Банком», «Чин-Чин» и «Шуудан», «Клиникой» и «Ногу свело!», мы смогли впервые завоевать кое-какую публику. В то время панков было много (буквально через несколько лет, в 1993–94-м, вся имевшаяся туса куда-то исчезла, а на ее место никто не пришел), все они с радостью посещали мероприятия в «Отрыжке». Мы обрели немало друзей среди первых фэнов, многие из которых оставались с нами достаточно долгое время, а кое с кем я иногда встречаюсь до сих пор. Один из них – чувак по кличке Август. Теперь это вечно пьяный чел у «Зиг-Зага», который, пребывая в особенную жопу, прекращает членораздельно использовать русский язык. Многие из вас могли видеть его там.
Телефон и Ящик, два моих друга-приятеля с тех самых пор, прошли (частично) через легкое увлечение бритоголовой темой, без особых наци-заебов, впрочем, а также нарко-темой, хулиганизмом, приобрели проблемы с законностью и до сих пор остаются преданными фэнами панк-музыки.
«Отрыжка» очень быстро стала культовым местом. Не мудрено впрочем, тогда это было единственное заведение подобного сорта. Концерты там собирали большое количество людей. Закончилось все крайне грустно. Во время одной из закрытых вечеринок, средь бела дня, в кафе попыталась вторгнуться пара алтуфьевских отморозков-урелов. Лелик Поляков, стоявший на дверях своего клуба, принял на себя их первый наезд, закончившийся смертельным ударом ножом. Леху хоронили на Ваганьковском кладбище при огромном скоплении рок-н-ролльного народа. «Отрадное» закрылось, проработав со дня первого концерта до трагедии около полугода.
А в наш подвал тем временем въехал почти весь цвет московского андеграунда. Рок-лабораторцы, прослышав о том, что у «пионеров с Кутузовского» есть такая роскошная маза, принялась пристраивать к нам свои группы.
Наш аппарат постоянно ломался и в принципе был хилым и говняным. Мы нуждались в нормальном оборудовании для базы, а у «НАИВа» был лабораторский аппарат. Таким образом, в декабре 1991-го они уже репетировали у нас. «Ногу свело!» тоже были здесь (лаборатория навязала нам и их тоже до кучи). Также иногда к нам приезжали «Ва-Банкъ». Мы были только рады. На том этапе нам необходимо было быть в тусе, причем быть в тусе на равных, быть чем-то полезными. Как бы то ни было, мы все равно оставались тинейджерами, и добиться серьезного отношения к нам со стороны бывалых олдарей (а таковыми нам казались тогда все те, кто играл больше года) было сложно.
