Уже утром, едва посерело небо, девочка насыпала козе сухой травы и принялась за готовку. Когда все дела с вчера были выполнены, она взяла потертые шерстяные носки, положила в них сено, после чего накрыла тряпками (чтобы не кололось) и надела: так не будут леденеть ноги. И вышла.
Дорога была неблизкой, до столовой, куда Халу взяли посудомойкой, идти пришлось больше часа.
Она проскользнула в здание никем не замеченной.
Помещение столовой располагалось на первом этаже. Окрашенные в зеленый цвет стены, частично облицованные квадратной белой плиткой с черными швами. Странные полы, вроде из камня, а вроде и нет. Будто это бетон с вкраплениями щебня. Длинные газовые лампы в рифленых коробах. Все тускло, безвкусно и по-своему убого.
Но Халу это не угнетало. Ей казалось, что в большом, практически промышленном здании тепло. Так оно и было, здесь однозначно теплее, чем у нее дома.
Девочка прошла на кухню, после в подсобку, где располагались мойки, и принялась за работу. Огромные кастрюли были едва ли не больше ее самой, но она не думала об этом. Старательно мыла, драила железной щеткой пригоревшее дно.
Как только часть работы была выполнена, Хала решила отнести вымытую посуду в соседнее помещение, туда, где готовили.
Идти было тяжело. На глаза наворачивались слезы, но девочка старательно скрывала боль, которая изо дня в день только усиливалась. И вот, споткнувшись о порог, она упала. Виновато посмотрела на повара, извинилась.
– А ну-ка, встань и закатай брюки. Ну же.
Хала, вытерев слезы, выполнила просьбу. Не смотрела. Было страшно. Знала, что уже ничего не поделать с этим, но каждый раз пыталась не думать, абстрагироваться.
– Господи… тебе бы к врачу. – Мужчина покачал головой.
– Незачем. Мне выписали лекарства, но где их взять? Больших денег стоят.
– Назови. Завтра достану, ничего не будешь должна, не спрашивай. Вылечишься, возвращайся на работу, никого вместо тебя не возьмем, не бойся.
На этом все оборвалось. Ани почувствовала мертвецкий холод: дверь пекарни почему-то была открытой, и через нее внутрь проникал ветер. Неподалеку послышался выстрел. Один, после второй, третий.
Внутри все замерло, сжалось. Аннетт застыла, не в состоянии сдвинуться с места.
Теперь она отчетливо поняла, что в этой реальности пекарню тепло покидает навсегда.
