– Мол, прости, но не тараторь так, голова болит.
Ани сжала виски, на пару секунд зажмурилась, пережидая волну неприятных ощущений.
– Чувствительность к чужим эмоциям… пей чай, после успокоительное дам. А хочешь сладкого? Помогает не хуже, чем лекарства.
За короткое время Аннетт отвыкла от активности и девичьего щебетания подруги. Ей стоило заново привыкать ко всему, что было знакомо каких-то пару недель назад. Или дней? Она запуталась. Память играла с ней злую шутку: размазывала воспоминания, смешивала их, превращая в единый поток событий, не привязанных ко времени.
Аннетт со вздохом принялась пить чай, грела руки, пытаясь все осмыслить и прийти в норму. Мягкое освещение кухни вызывало приятные ассоциации. Не заметила, как съела несколько любимых булочек. Стало легче, спокойнее. Главное – вовремя переключиться, тогда легче.
– Тильда, кстати… не переживай о ней. Ее судьба изменилась. Я следила за тобой через зеркальце.
Она указала на то, которое висело над раковиной в кухне.
– Ей станет легче. Вот увидишь. В пансион она неспроста попала. Кто-кто, а ты иллюзий в отражении не увидишь. Главное – не поддаваться темноте и волнениям. Но в этом и я, и Роберт тебе поможем.
Молли улыбнулась, взяла ее за руку.
– А теперь пойди отдыхать. Если Роберт вернется, я помогу. Хотя, чего так сразу… все с ним в порядке. Придет к тебе.
– В порядке? Ко мне?
Аннетт тяжело вдохнула. Воздух наполнил легкие, на пару секунд оставляя возможность ничего не ощущать. После выдоха тревога, словно чернильная клякса, растеклась внутри. Она заполнила душу, почти утопила приятные ощущения и вернула страшные эмоции, от которых Аннетт старалась избавиться. И если пару часов назад ее тревожила судьба людей, которых она видела в зеркале, то сейчас перед глазами вновь стояли уродливые тени. Они густым частоколом закрыли печь, слились с мерцающим светом огня. Хотя сейчас день, откуда свечи? Что-то стискивало горло, кололо в груди, показывая Ани ее бессилие. Мысли о черной воде, смерти, боли… одна хуже другой, но в этот раз все зашло дальше: что, если с Робертом что-то случилось, и ничего не поможет?
– Хей, очнись, очнись!
Ледяная вода подействовала лучше, чем встревоженный оклик Мол. Та оросила ее лицо, сжала тонкие пальцы.
– Тебе мерещится, ты разрываешься между реальностями. Ох, хорошая, милая, ты слишком привязываешься к тем, кого видишь. Пойми, изувеченные души не могут стать ровной и красивой тканью. На ней уже есть швы, дырки, нити. Как ни крои – новой не станет. Будет лучше, легче, но не идеально.
