— Как это оставь?! Он жрет мое пиво, а я оставь, да?! А ну-ка танцуй! Танцуй, тебе говорят! Одно слово что блажной, а пива пососать на дармовщинку охота!
— Эй, эй, эй! Проехали! — кричат с другой стороны, но уже угрожающе. — Отпусти! Кости переломаешь, дубина!
Миша отпускает. Оглядывается.
— Че? — спрашивает Миша, выдвигая голову. — Че ты вякнул?
— Че слышал.
— Эт кто там такой громкий?! — Миша произносит «громкий» как «хромкий».
— Эт я такой хромкий! — говорит голос из-под тутовника.
— Эт ты, что ль, Володь? — заискивающе расплывается в улыбке Миша.
— А что — не похож?
— Не угадал!
— Пора угадывать… Гуляй, фрайер, гуляй.
— Есть гулять! — отдает честь Миша и, кривляясь не хуже Филипыча, чеканит шаг к дружку Сереже. Тот держит кружку в руках и смотрит за горизонт. — Ну вот че ты туда упулился?! — срывает Миша зло на Сереже. — Че ты туда смотришь день за днем?!
— Вижу…
— Чего ты там видишь?!
— Вижу, все вижу, Миша…
— Говори!
— Тихо, тихо, не трогай руками меня, а то потеряю… Тучки вижу… Птичку далеко-о-о-далеко вижу… Летает себе в небе… Горя не знает…
— А ты знаешь горе?! — злится Миша Землерой.
— И я не знаю… Но она там далеко-о-далеко, а я здесь. Она улетит, а я останусь.
— А куда ты денешься. — Миша дует на пену расквашенными во вчерашней потасовке губами. И друзья пригубливают кружки, молча, сосредоточенно.
Через полчаса Филипыч сидит на солнцепеке, прислонившись спиной к киоску. Шляпа его лежит на асфальте, взгляд затуманенный и осоловелый, как у всех. Возле его ног прилегла бездомная собака, которая кормится здесь остатками от закусок, рыбы и потом долго болеет, харкая костями. Собака положила морду на передние лапы и смотрит на Филипыча. Тот на нее.
— Лежишь тут… А я сижу… Во как… — говорит Филипыч, отхлебывая глоток. — Ты рыбы хочешь, а я пива хочу… Во…
Собака смотрит на него не мигая, стукая по асфальту хвостом. Глаза у нее закисшие и больные.
— А здесь все пива хотят — и я, и он, и он, — Филипыч показывает рукой по сторонам. — А ты рыбы хочешь… А рыбы у меня нет… Пиво есть… А пиво ты не пьешь…
— Пьет, — говорит кто-то сверху.
Филипыч поднимает голову. Там в окошке сверкают глаза Вари.
— Пьет она пиво…
— Она?
— А кто? Я, что ли? Я на него смотреть не могу…
— Во… Кэри-мэри… На… — Филипыч выплескивает на асфальт немного пива, — на, на…
Собака смотрит то на Филипыча, то на лужу пива, растекающуюся перед ее носом.
— На, на… пей… — говорит Филипыч. — И ты, и я будем пить… С кем же еще нам пить, да? На, на, пей!
