— Уйдите, пожалуйста, Клавдия Титовна, — сказал тихо Алик.
— Аички? — поправила парик хозяйка, подрагивая в предчувствии скандала от сладкой истомы.
— Не «аички», а закройте дверь! — повысил голос Алик и мельком взглянул на Юлю.
По ее лицу крупно катились слезы. Алик рванул этот проклятый сапог на себя, что-то затрещало, и Юлина нога провалилась внутрь. И Юля заплакала в голос. Она никогда никому не позволяла видеть своих слез. Но сейчас чем больше она зажимала в себе рыдания, тем сильнее ее колотило и трясло, словно она сидела не на обыкновенном, а на электрическом стуле. Она ничего не видела перед собой. Только вырванную молнию в руках Алика и голые ноги хозяйки в тапочках на пороге. Клавдия Титовна сверху вниз смотрела на квартирантов.
— Че дверьми лупити?! — громко крикнула она. — Че — одни?! А?!
— Юль, тебе плохо? — спросил Алик, и она вдруг стала вырываться, чтобы встать с этого стула, чтобы куда-то уйти… Но Алик прижал ее ноги к себе, сам не понимая, что делает, тупо повторяя: — Тебе плохо, Юль, да? Юль, да?
— Не у себя дома! — продолжала Клавдия Титовна, заглядывая через плечо Алика на Юлю. — Вот там и бейте дверью по косякам, откуда приехали! Вон весь косяк раскрошили! Кто платить будет?
— Я вам сказал: извините! — вдруг некрасиво и жутко заорал Алик, резко обернулся к проему, и Клавдия Титовна отскочила в коридор, заверещала:
— Кто будет платить? Паркет весь выломали, конфорку сломали, мыло — два куска украли! Кто так делает?! А?! Никто так не делает!
— Какое мыло?! — шептал Алик, прикрывая в бешенстве глаза. — Какое мыло?!
— Я тебя пустила как человека! — уже всхлипывала хозяйка, поглядывая холодными глазками на выгнувшуюся в приступе отчаяния Юлю. — Я пустила тебя, а ты, вор, мыло воруешь, эту водишь по ночам…
— Это моя жена! — сказал тихо, дребезжащим голоском «жена-а-а» Алик.
— Хто?! — Клавдия Титовна даже опешила от неожиданности. — Какая жена? Эта?
— Я заплачу вам за все! За паркет, за мыло, за конфорку, за… — совсем уже по-бабьи верещал Алик. — Только уйдите! Сейчас же, немедленно! Ну, неужели вы не понимаете, Клавдия…
— Че я понять должна! То, как ты мыло прешь у меня из-под носа?! — Клавдия Титовна вдруг тоже со всей силы саданула дверью о косяк, опять посыпалась штукатурка с потолка, и опять дверь со скрипом открылась. Голос хозяйки уже колотился где-то в коридоре, расстроенный голос, недобравший в скандале. — Заплатит он мне! Ишь! На коленях стоит он! Ишь! Заплатит он… Ты лучше ей сначала заплати, проститутке своей! А то, видать, ей-то не заплатил! — Клавдия Титовна хохотнула. — Нечем!
