Сергей встал, но тут же покачнулся и, потеряв равновесие, ткнулся рукой в разбитый блок связи. В глазах поплыл искрящийся туман. И одновременно откуда-то снизу тягучей волной подступила тошнота, тупая боль ударила в виски.
Он взял чистое предметное стекло, коснулся им тыльной стороны ладони, где алела свежая ссадина. Напрягая зрение, прильнул к окуляру. Туман в глазах не исчезал, но все же удалось увидеть: в его крови такие же лиловые зернышки. Их совсем немного, они не так подвижны, но они живут, делятся. И его тело оказалось питательной средой...
Много раз космонавт Костров встречался один на один с грозной опасностью. Но никогда еще не испытывал он такого тоскливого, удушливого страха. Не за себя - за судьбу экспедиции. Случилось почти невероятное: на корабль пробралась неизвестная и потому особенно опасная болезнь.
Он вскочил и нетвердыми шагами направился к двери. Сейчас самое главное - надежно запереться изнутри. Никто не должен попасть в центральную рубку. Что бы ни случилось, он будет здесь один.
Космос. 7 часов 13 минут.
Экипаж "Циолковского"
- Мальчики, нужна ваша помощь. Воздействуйте на Сергея закрылся и не хочет пускать к себе.
- Наверное, вспомнил про Устав, - засмеялся Кларк. - "Во время дежурства никто посторонний." Как это там сказано?
Но шутку не поддержали. В голосе Наташи дрожало волнение, и этого нельзя было не заметить.
- Понимаете, позвонила, как проснулась. Сказала, иду к нему. А он - категорически: не надо. И больше говорить не хочет.
- Работает, наверное, - предположил Чумак. - Появилась какая-то светлая мысль и хочет довести ее доконца. Между прочим, я в такие минуты кого угодно могу послать ко всем чертям.
- У него был очень странный голос, - сказала Наташа. Понимаете, будто он нездоров. Но зачем же тогда запирать двери?
- Не будем гадать, лучше спросим у него самого, - сказал Панин, вылезая из своего гамака - он всегда поднимался последним. Остальные уже успели сделать гимнастику, умылись и готовились к завтраку.
Панин ловко, через спинку, сел в кресло перед видеофоном, набрал номер. Но по экрану лишь прыгали пестрые полосы.
- Вот еще новость. Отключился он там, что ли?
- У меня было то же самое. Говорили по телефону, - сказала Наташа. - Ничего не понимаю.
- Сейчас поймем. Сережа? Что у тебя с камерой? Повреждена? Так это мы мигом... А зачем Наташу пугаешь? Что? Хорошо, слушаю.
Наступило долгое молчание. Панин плохо умел скрывать свои чувства, и его круглое веснушчатое лицо отражало их достаточно наглядно: тревога, растерянность, испуг... Наташа часто задышала, так сдавила спинку кресла - побелели косточки пальцев. Кларк застыл в неудобной позе, забыв про тихо жужжащую электробритву. Только Чумак ничем не выдавал волнения.
