И все же запретные имена и темы еще существовали. Если блестящая антисталинская статья Юрия Карякина «Ждановская жидкость» прошла в журнале на ура, то когда я принес Коротичу что-то сильно не ласковое о Ленине (автора за давностью лет не помню), он буквально взмолился: «Ну давайте дедушку-то не будем трогать!» Пришлось подчиниться. Хотя такими послушными мы были далеко не всегда.
В моем отделе работал сотрудник, который блестяще умел подделывать подписи. И признаюсь в грехе (а то и должностном преступлении, за давностью лет уже не наказуемом), я несколько раз прибегал к его услугам. Когда Виталий Алексеевич выражал сомнение в своевременности какого-либо горячего материала, а мы в отделе были уверены в необходимости его срочной публикации, я звал нашего умельца, тот расписывался за Коротича, и – оставалось только дождаться очередной командировки главного редактора в США или Европу. Командировки эти были частыми, а первый зам Лев Гущин тексты, подписанные Коротичем, ставил в номер, не читая. «Подметный» материал редакционная летучка, как правило, называла в числе лучших в номере. Потом Виталий Алексеевич возвращался из дальних странствий и ничего плохого нам не говорил. Думаю, прежде всего потому, что не получал никаких нагоняев сверху – от Александра Николаевича Яковлева или еще от кого-то из аппарата Горбачева.
Так повторялось несколько раз. Но однажды «не прокатило». Причем на ровном месте. Без ведома Коротича мы опубликовали Василия Розанова. Что-то из «Опавших листьев». То есть ничего крамольного или задевающего интересы, допустим, партийной элиты здесь по определению быть не могло. Однако вернувшийся в редакцию из какого-то высокого кабинета Виталий Алексеевич вызвал меня на ковер. «Что вы такое нам подсунули, – едва сдерживался он. – Оказывается, этот ваш Розанов антисемит!» От неожиданности я рассмеялся и сказал что-то в том смысле, что Розанов такой же антисемит, как и русофоб. Но, кажется, главным моим аргументом защиты оказался все-таки смех. Виталий Алексеевич на меня внимательно посмотрел, и – никаких репрессий не последовало. Демократ.
Кстати, Розанова мы напечатали в рубрике «Запасники русской прозы ХХ века», которую пригласили вести известного литературоведа и критика Бенедикта Сарнова. Сколько всего замечательного увидело в ней свет! Неизвестные рассказы Максима Горького (!), Евгения Замятина, Гайто Газданова, Владимира Набокова, Пантелеймона Романова… Всего не перечислить. Но вот что интересно: эту рубрику мы придумали «под Солженицына».
