Глупая обида и алчность – вот что двигало этими людьми. Черное серебро дорого, а у нас его довольно много.
– Господин Варден, может, не стоит? – раздался женский голос. – Они ведь нам помогли, а это интерфектор, сами знаете, что про них говорят – придут другие и всем не поздоровится…
Но мастер-кузнец не стал слушать. Он не боялся и, скорее всего, был прав – ничего ему не сделают. Сейчас я понимал – выяснять, что произошло в такой неразберихе с господином Гленом, никто не станет. Ну а про меня и вовсе не вспомнят.
– Не трогай мальчишку, – сказал вдруг интерфектор. – Забери болты, но не трогай его – он ни в чем не виноват.
– Если не полезет – не трону, – ответил Варден. – А начнет брыкаться – церемониться не стану.
Мне было страшно. Я думал, что после мертвяков, упырей, Опаленной и неубиваемого бургомистра меня уже ничем не проймешь. Оказалось, нет – страх никуда не делся.
Колени начали подкашиваться от того, что сейчас придется стрелять в живых людей, а не в порождения зла. Когда нападает мертвяк – выбора нет, он не станет слушать мольбы и уговоры. Сейчас, когда напали люди, – можно было выбрать трусость и жизнь.
– Прежде чем сделать глупость, подумай. – Мастер Фонтен говорил негромко, зато очень внушительно.
Но я уже принял решение и постараюсь следовать ему до конца. Так учил меня отец.
Не могу осуждать бывшего наставника, ведь он вовсе не обязан погибать в бесплодных попытках защитить интерфектора, который еще совсем недавно избивал его, требуя ответов.
Однако оказалось, что мастер Фонтен обращался вовсе не ко мне.
– Если хочешь, чтобы твои кишки украсили эти дома, можешь сделать еще шаг, – продолжил он. – Но прежде чем совершить глупость, подумай…
Старший писарь имел репутацию тихого пьяницы и любителя поболтать, поэтому еще день назад никто не воспринял бы эти слова всерьез. Но не теперь, когда он первым бросился на упыря и пусть одно мгновение, но сражался с ним на равных.
У меня сдавило горло.
Однако выяснилось, что это еще не все неожиданности – от группы женщин отделилась стройная фигурка в мешковатом мужском костюме, и рядом с нами встала Жатэнэ. У нее не было никакого оружия – только решительно сжатые губы.
– Да вы чего, люди? – не осталась в стороне и звонкоголосая девочка. – Это же они упырищу-то укокошили! А теперь их убивать?
Посмотрел в глаза мастера-кузнеца, и мне показалось, что тот уже сам не рад, что затеял все это. Но отступить сейчас – значило окончательно погубить свой авторитет, и поэтому он пойдет до конца.
