— Не смотри, — растерянно пробормотала и в лихорадочном движении потянулась за своим платьем, но Арон не дал мне прикрыться. Перехватил мою руку и, сжав ладонь на запястье дернул на себя, из-за чего я грудью уперлась в его торс.
— Встань на колени, — его голос сейчас был утяжелен непривычной хрипотцой, а взгляд буквально резал. Арон надавил мне на плечо и я, будучи обмякшей и растерянной, поддалась. Упала на колени, больно ударившись ими о пол. И тут же прикрылась руками. Стеснялась своей наготы. Не хотела, чтобы Арон видел меня обнаженной.
Я подняла голову и увидела, что Арон взял член в ладонь и ею провел по возбужденной плоти, после чего поднес к моему лицу.
— Открой рот.
— Нет, — я отрицательно помотала головой. – Зачем мне открывать рот? Ты меня ненавидишь. Отпусти. Дай я оденусь.
— Открой рот, — повторил он более жестко, поддел пальцами мой подбородок, не давая отвернуться.
Арон провел членом по моим губам и они тут же начали гореть. Точно так же как и щеки. Да и все тело. Для меня то, что происходило было уже за всеми гранями порочности.
Я дернулась, стараясь не замечать того, что внизу живота вновь потянуло, из-за чего я поерзала. Но сознание так и не прояснилось. Я все еще горела. Все еще стояла на грани. Взрыва и собственного ада. Хотела дать себе пощечину и накричать на саму себя.
И я могла закричать. Могла позвать на помощь. Но я не сделала этого. Ни сейчас, ни в тот момент, когда Арон толкнулся членом мне в рот. Разве что дернулась, но он удержал меня. Сама того не понимая, разомкнула губы и пустила его в себя.
Как же дико все это было. Его член у меня во рту. Нет, не до конца. Даже не на половину. Но я все равно в это поверить могла, точно так же, как и не была в состоянии осознать, что чувствовала. Сплошной шок и растерянность. А еще усиливающийся жар и взрыв ощущений. От того, как Арон придерживал мою голову за подбородок и толкался внутрь.
Арон намотал мои волосы на свой кулак и в этот момент заметил метку истинности на плече. Сжал волосы еще сильнее. До боли и жжения, после чего толкнулся глубже, делая это движения грубым. Жестким.
— Так у тебя есть истинный, — слова пропитанные чем-то не хорошим. Мрачным и злым.
Мне в этот момент хотелось закричать «Да, есть. И это ты», но не смогла. Арон стал более жестким, а движения грубыми и глубокими. Я не могла нормально дышать и челюсть болела от того, что ее приходилось держать широко раскрытой.
Я не знаю, сколько это продолжалось, но мне казалось, что очень долго и прекратилось лишь в тот момент, когда Арон сделал особенно глубокий толчок и излился мне в рот. И не вынимал, пока я все не проглочу. Соленную, вязкую жидкость.
