— Я хочу кое о чем спросить, но тебе это может показаться странным.
Она приободрилась:
— Слушаю.
— Когда-то ты мне сама рассказывала, что была в больнице в тот день, когда я родилась.
Судя по выражению лица, такого начала Джемма не ожидала, но все же задумалась, склонив голову.
— Была, да. Меня привез дядя Боб. Мы сидели в комнате ожидания целую вечность. Знаю, что комнаты ожидания называются так потому, что там кто-то чего-то ждет, но ждать рождения ребенка — это, знаешь ли, жестоко. Мы там уйму часов проторчали.
— Серьезно? — нахмурилась я. — Часов?
Зачем дяде Бобу тащить Джемму, которой тогда было всего четыре года, в больницу, где можно было прождать несколько часов?
— Может быть, мама хотела, чтобы ты приехала?
Джемма пожала плечами:
— Может быть. Помню, что было жутко скучно, когда выветрился восторг от торговых автоматов. А потом я уснула.
— У меня с торговыми автоматами отношения из оперы «люблю и ненавижу».
— Они блестящие, — продолжила сестра, — и у них столько интересного внутри!
Я громко ахнула:
— Джемма Ви Дэвидсон! Я понятия не имела, что мы так похожи.
— Вот только я не сверхъестественное создание с бешеными иномирными способностями.
— Это да. А вообще…
— Почему ты спрашиваешь о том дне?
Мне почти удалось избежать разговора по душам, но Джемма была так честна со мной, что я решила рассказать ей правду о Мармеладе и о том, что там узнала.
— Ладненько, карты на стол. Я была в другом мире. Там прошло почти сто лет, а здесь — всего десять дней. Но дело не в этом, а в том, что я была там не одна.
Глаза Джеммы превратились в идеальные круги.
— Там были духи, которые лет через двадцать с копейками оказались очень даже дружелюбными. И вот они кое-что обо мне знали. А сами они были то ли ясновидящими, то ли телепатами, то ли пророками. В общем, вся эта фигня с инфекцией родом из мира сверхъестественного. Духи меня предупреждали. Сказали, что я могу это остановить. Но ничего не выйдет, пока я не узнаю, что на самом деле случилось с мамой.
Я нажала на паузу, чтобы Джемма переварила услышанное. Долго-долго она смотрела на меня, а потом наконец медленно кивнула:
— Ладненько. Я здесь. Я справлюсь. Я никуда не убегаю. Видишь? — Она красноречиво указала на себя обеими руками. — Вот она я, никуда не бегу.
— Молодчина! — Я похлопала ее по спине, чувствуя, как внутри меня раздувается гордость. Или желание хорошенько посмеяться. Трудно сказать. — Никто не посмеет обозвать тебя трусишкой. С этого момента.
