Скрипнула дверь. Надя вздрогнула. На пороге топтался, разуваясь, Федя. На сутулых плечах его осели снежинки.
— Федь, а Федь, — подмигнула Вера Петровна. — Водочки будешь? Предлагают тут.
Федя смущенно помотал головой, провел рукой по седоватым усам. Жена рассмеялась, произнесла громким шепотом:
— Для него теперь водка водорослями пахнет. Говорит, до тошноты. Поэтому и не пьет. Так что вот. Мать ваша была чудесной женщиной. А что Мишеньку моего, золотце, не взялась лечить, так это её дело. Всякое бывает. А вы же попробуете, да?
Конечно, попробует.
Надя зажгла шесть свечей, выставленных в круг. Положила в центр пустую прозрачную миску. Рядом с ними три яйца. Яйца были купленные, с синими штампами на боках, но где взять свежие Надя не знала. Интернет уверял, что подойдут и такие. Ещё поставила стакан с водой, упаковку соли, положила ножницы.
— Надо его раздеть, — произнесла, стараясь не смотреть на бедного Мишеньку.
— Полностью?
— Можно по пояс. Мне главное грудь, живот…
Вера Петровна принялась суетливо расстегивать рубашку, стянула футболку, обнажая костлявое искалеченное тело. Мишенька был худ и бледен. Выпирали ребра, ключица. Тяжело опускалась и поднималась грудь. Хотя было не холодно, желтоватая кожа его мгновенно покрылась мурашками.
Получится ли?
Впервые с утра Надя вдруг начала сомневаться. Если даже мама не захотела браться… а тут она, не имея ни малейшего представления, что и как правильно делать. Ведьма без опыта работы, вот смеху-то.
Взяла первое яйцо. Оно было холодное, только что из холодильника. Мише придётся потерпеть. Прислонила его к Мишиному виску и начала медленно катать по кругу. От виска, по лбу, к другому виску, на затылок. Медленно опускалась. Затылок — щека — нос — другая щека — затылок — губы.
Шептала при этом: «Отце наш, сущий на Небесах, да осветится Имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет Воля Твоя на Земле как Небе. Хлеб наш насущный…»
Странно, что все ведьмовские дела сопровождались молитвами. Как будто была связь между истинной верой и вот этим вот ведьмовством.
Яйцо постепенно потеплело. Надя положила его на стол, в круг из свечей, взяла второе и проделала тоже самое, катая яйцо по телу, от плеч до живота. Заметила множество мелких узловатых шрамов на груди, на спине. Несколько больших шрамов, криво ползущих вдоль позвоночника. Еще один рубец тянулся от правого соска вбок, к пояснице.
«Отче наш…»
Третье яйцо прокатила не по кругу, а сверху вниз. Бросила взгляд на родителей. Отец так и замер на пороге, не решаясь подойти ближе. Мать вытянулась в кресле в струнку, приоткрыла рот, полный золотых зубов.
