— Вы проходите, не стойте, — Надя открыла двери, помогая родителям поднять кресло по скользким ступенькам.
Морозный ветер ворвался в кухню, затрепетал занавески.
С кресла за Надей следил Миша. По застывшему лицу не определить, о чем он думал. Хочет ли вообще, чтобы с него порчу снимали? А кто-нибудь вообще прислушивается к его пожеланиям?
Вера Петровна, тяжело усевшись в кресло, достала платок и всплакнула, рассказывая о том, что её мальчик собирался ехать в город, работу искать, карьеру делать. Он бы быстро по карьерной лестнице взлетел, были предпосылки.
— Глядишь, поправится, успеет еще…
Отец, которого звали то ли Федя, то ли Петя, виновато потирая усы, сообщил, что выйдет покурить.
— А вы, это, по-настоящему все будете делать? — подалась вперед Вера Петровна, выпучив влажные и покрасневшие глаза. — Мне тут сказали, что вы хорошая ведьма, хоть и молодая. Ну, то есть, можно ожидать чего-нибудь, да?
Надя пожала плечами:
— Что смогу сделаю, — потом спросила. — А вы почему к моей маме раньше не пришли?
— Я приходила.
— А она?
— Отказалась. Сказала, что в дела Божие не лезет. Не её это, — Вера Петровна перекрестилась. — Хорошая женщина была.
— Она же вам отказала.
— Зато Федьку, вон, выходила. Он у меня знаете, что учудил прошлым летом? Поехал с друзьями на рыбалку. Удочки, самогон, все дела. В общем, умотали куда-то за поселок, в леса. У нас тут вокруг полно озер. Напились, как положено. И Федя полез в озеро, рыбу руками ловить. Он у меня, когда напьется, кошмарный становится… полез ловить и упал. Начал тонуть, а выплыть не может, потому что пьян. Ну, пока дружки его соображали, в воду лезли, Федя взял и утоп.
Надя, расставляющая на столе свечки, удивленно посмотрела на Мишину мать:
— То есть как?
— Как все. Нахлебался воды и пошел под воду. Когда до него добрались, он уже мёртвый был, глаза навыкате, щеки раздулись. Вытащили его, в машину и к Зойке. По дороге, говорят, у него в животе булькало и перекатывалось, как в бочке с водой. И не моргнул ни разу. А тут привезли, выгрузили прямо во дворе. Зойка с Цыганом выскочили, затащили его в дом, положили вот сюда, где у вас стол сейчас.
— А он?
— Дохляк, — махнула рукой Вера Петровна, словно сообщала, что муж в очередной раз напился с друзьями на работе. — Вообще не дышал. Не знаю, что Зойка с ним делала, но прошел час или полтора — я все глаза выплакала — и выходит она, в общем, уставшая, раскрасневшаяся. Щеки горят, словно два спелых яблока. Пот так и льет. «Забирай, говорит, своего. И я его на всякий случай закодировала, чтоб не пил»
