Крыгин выудил из внутреннего кармана блокнотик в мягком переплёте, вложил Грибову в протянутую ладонь. Грибов почему-то сильно обрадовался подарку. Прижал его к груди. Мысли сделались весёлыми. Он уже не боялся за свою жизнь, а вид топора на костлявых коленях Антона Александровича вызывал уважение. Простые люди с топорами не ездят.
— Куда мы, собственно? — спросил он.
Беспокоил только привкус на губах. Грибов зажал уголок губы зубами, слегка прикусил, до крови. Что-то чёрное шевельнулось в мыслях, будто дурное воспоминание, и сразу растворилось.
— Уже приехали, — ответил сутулый. — Как всегда, вовремя.
Автомобиль начал притормаживать. Несколько раз его хорошенько тряхнуло, прежде чем заглох мотор. Ярко вспыхнули фары дальнего света, и Грибов разглядел деревья, укутанные в пляшущие хороводы снежинок.
— Пойдёмте, Артём, — сказал Крыгин, открывая дверцу и впуская в салон холод, ветер и снег. — Надо завершить инициацию.
Грибов вышел тоже. Ноги провалились по щиколотку в сугроб. Холод обжёг обнажённые участки тела.
Они находились в лесу. Сзади тянулись две глубокие свежие колеи. Вокруг нависли деревья, завывал ветер — вот прям как в сказке! — а густой снегопад сужал видимость до двух-трех метров.
Сразу же задрожала челюсть, зубы звонко клацнули друг о дружку. Ветер рванул под одежду, оцарапал щеки, швырнул в глаза колючую горсть. Грибов отчётливо понял, что если он проведёт здесь больше десяти минут, то точно околеет до смерти. В такой-то одежде. А значит, никакого ему больше второго шанса, не увидит любимую бывшую, не поможет в нелёгком деле…
Крыгин взял его под локоть, силой потащил вперёд. Грибов трясся, но послушно передвигал ноги.
— Мы ненадолго, — почти кричал Крыгин. — Не бойтесь, не замёрзнете. И не таких вытаскивали!
Ветер рвал его слова на кусочки, разносил их по лесу.
Куда-то исчез сутулый. Грибов не поднимал головы, но видел цепочку рыхлых следов, петляющую рядом.
Становилось темнее, они удалялись от автомобиля. Через минуту или две Грибову показалось, что он оглох, потому что не было слышно ничего, кроме угрюмого дыхания леса. Ресницы замёрзли. Челюсть дрожала так сильно, что заболели мышцы. Пришла нелепая слабость, какая бывает, если очень долго быстро плыть в воде и потом внезапно остановиться. Захотелось лечь на снег, перевести дыхание, восстановиться.
Вот здесь он сейчас и умрёт. Глупо было верить Крыгину. Завели в лес и оставили. Никто его не найдёт до весны, а то и вообще никогда.
