Надя едва успела накрыть голову цветным тещиным платком, найденным в шкафу, как в дверь постучали.
Грибова передернуло от внезапно нахлынувшей злости. Наверняка кто-то из посетителей. В очередной раз забыли, что двор — это частная собственность, а не улица!
За дверью стояли три бабки — будто срисованные с открытки — низенькие, сгорбленные, в платочках на головах, хотя на улице сильный минус. В другой ситуации они бы Грибову даже понравились. Этакие божьи одуванчики, олицетворение крохотного поселка Ленобласти. Но сейчас…
— Наденька дома? — спросила одна из них. — Мы видели, как вы приехали. Она с вами?
— Дома, но сейчас никого не принимает.
— Мы по делу, милый человек. Очень срочное оно у нас.
— Все по делу, — скривился Грибов. — Но имейте же совесть. Дайте человеку отдохнуть. Столько всего навалилось.
Одна из бабушек выставила вперед костлявую руку с оттопыренным указательным пальцем:
— А ты кто такой, чтобы указывать? Ишь, разошёлся! Вы ж в разводе, прав не имеешь задерживать! Пусть Надя сама все скажет! Может, ты её того на этого?
— Чего «того»? Ступайте, говорю, дайте человеку…
Он не договорил, почувствовал за спиной кого-то. Повернулся, увидел, что в дверях кухни стоит Надя. Она улыбалась. Хотя взгляд был уставшим, но читалось в нём какое-то облегчение что ли? Лоб её прорезали морщинки. Из-под платка вылезло и оттопыривалось левое ухо. Надя завернулась в халат, убрала руки в карманы. Грибов невольно залюбовался этой поселковой открытостью и простотой, какой не было у Нади в городе.
Красотка, чего уж. Милая, добрая, хорошая. Прижаться бы к ней, обнять, почувствовать тепло.
— Кто там? — мягко спросила Надя. — Посетители?
— Тебе бы отдохнуть…
— Всё в порядке. Мне легче, правда. Пусть пройдут. Лучше отвлечься, чем постоянно думать о… — она кивнула, развернулась и скрылась в комнате. До Грибова донеслось. — Проведи их, пожалуйста, в мою комнату.
В её комнату.
Он мимолётно почувствовал себя идиотом. Бабки деловито обходили Грибова, разувались, словно он был здесь пустым местом. А Грибов никак не мог сосредоточиться, никак не мог собрать мысли в кулак.
Он поспешил за старушками, чтобы, не дай бог, не забрели куда-нибудь не туда. Показал, где находится Надя.
В её комнате.
Старушки зашли внутрь. Грибов, словно лакей, осторожно прикрыл за ними дверь и застыл, прислушиваясь. Донеслись разговоры о разваливающейся печке и о сломанном мизинце. Ничего путного. У Нади горе, а она сидит и выслушивает причитание бабулек, которые вряд ли доживут до следующей весны.
