Глаза закрыты, и только дьявол знает, что там сейчас происходит, в комнатке.
Взвыл ветер, обжигая холодом. Что-то скользнуло по ее щеке, словно осторожное прикосновение пальца.
Шлеп! Шлеп! Шлеп!
Надя выдохнула последнее слово. Три раза! Хватит! Я все сделала!
Ветер взвыл на изломе, болезненно, прощально.
И всё вокруг оборвалось так резко, словно на сцену, где бесновались актеры безумного театра, набросили тёмную шаль.
Надины ноги подкосились, она шлепнулась на табурет, ощущая невероятную тяжесть во всем теле.
Открыла глаза.
Комнатку словно зацепил ураган. Все перевернуто, разбросано, разбито. Осколки стекла вперемешку с глиняными осколками. Кастрюля валяется у порога. Книги разбросаны где попало, вывернуты страницами наружу. Но хотя бы пахло привычно, травами.
Все, кто находился в этой комнате помимо Нади, ушли. Затаившиеся здесь, спрятавшиеся. Разбежались кто куда сквозь разбитое окно.
В дверь застучали, раздался обеспокоенный голос Грибова:
— Надя? Надя! Ты в порядке? Что, блин, происходит?
Она бросила уставший взгляд на плошку, которую так крепко сжимала в руках, что побелели костяшки пальцев. Плошка была пуста.
— Надя! Ответь, мать твою! Я выломаю дверь.
Конечно, не выломает. Силенок не хватит.
— Все нормально… — она поднялась на ватных ногах и тяжело поковыляла к двери. — Вот он, дар. Всё-то я могу, всё умею! — отодвинула защелку, открыла дверь. — Видишь, а ты не верил!
Грибов издал испуганный вскрик. Глаза его округлились. Надя машинально схватилась за лицо, почуяв неладное. Гладкая кожа, острый подбородок. Зубы, вроде на месте, нос тоже.
— Что случилось? — она, нахмурившись, отодвинула Грибова, зашла в ванну.
С лицом действительно было всё в порядке. Вот только волосы… что-то опалило их до корней, от затылка, по вискам и на макушке, оставив неровный клок завитушкой впереди.
Короткие обожженные волосики выглядели так, будто на Надиной голове только что покосили лужайку, обнажив неровный череп.
Надя хихикнула.
— Получилось, — пробормотала она, проведя пальцами по колючему ежику. — Это же здорово, Артем! Это же просто здорово!
Маша обнаружила первый нарыв, когда мылась в душе. Нарыв походил на тугой красноватый узелок — он выскочил на правой руке чуть ниже запястья. Если надавить на него пальцем, то возникала тупая ноющая боль.
Маша долго разглядывала нарыв в зеркале, не понимая, откуда он мог взяться. Можно было поспорить, что час назад его еще не было.
Наверное, дело в долбаных химикатах. В конце концов, они же едва не прожгли её перчатки. От них мог исходить какой-нибудь ядовитый пар, который осел на коже и привел к появлению нарыва. Надо бы посмотреть в интернете, как это лечится…
