— Сообщил жене?
— А как она, по-вашему, узнала?
— Сделала копию ключа. Следила за мной… — сказал он неуверенно, будто задал вопрос.
— Перед тем как вы расстались, мисс Рив получала анонимные письма, — сказал я. — Время, дата, место свиданий.
Похоже, эта новость была для Койла ударом.
— Даже фотографии. Вы не знали?
Он уставился на землю. Мимо промчалась вереница пожарных, скорых и полицейских машин с мигалками, дав ему время подумать. Вид у него был такой, будто оправдались его худшие подозрения. Причем больно ему было не оттого, что Наташа умолчала о письмах, а оттого, что его предали. Прохожие обходили нас, будто мы — ссорящаяся парочка.
— Кто тот мужчина, с которым вы встречались, мистер Койл?
Он медленно перевел взгляд на меня:
— Вас это не касается.
— При всем уважении — касается. Я пытаюсь установить личность погибшего в вашем отеле.
— Что? Вы думаете, я убил бывшего любовника, а потом сам себя подставил?
— Я этого не говорил, но, по словам вашей жены, в последние недели ваших отношений вы были чем-то озабочены, отстранились от нее…
— И что с того?
— У вас неприятности?
Койл посмотрел на меня и сказал, понизив голос:
— Можете считать меня бесчувственным человеком, но, вообще-то, не очень приятно годами обманывать супругу. И в таком возрасте обнаружить нечто столь важное про себя…
— Остается вопрос: кто писал эти письма?
— Вы еще не поняли? — процедил он сквозь зубы, шагнув ко мне. — Это один и тот же человек. Других вариантов нет. Теперь довольны?
— Вы о чем?
— Никто, кроме человека, с которым я встречался, не знал о нас. Я был осторожен. — Он шумно задышал. — Только он мог сказать моей жене. — Вид у Койла был такой, будто до него только сейчас дошел смысл собственных слов. Он оглядел улицу невидящим взглядом. — Как в дешевой мелодраме. Предавший да будет предан…
— Вы продолжаете встречаться с тем человеком?
— Нет.
— В понедельник в вашей квартире я слышал чей-то голос. Можно поинтересоваться, кто это был?
— Нельзя. Отвалите.
Я кивнул:
— После того, как узнаю, с кем вас застала Наташа.
— Ладно, — сказал он, возвращаясь на тротуар. — Все равно идти уже никуда не хочется.
— Гиблое дело под названием «Фиг докажешь» против «Ни хера подобного».
Я спросил Сатти, есть ли законные способы помешать Оливеру Картрайту обнародовать видеозапись. Своим ответом Сатти отчетливо дал понять, что все попытки безнадежны и меня ждет полное и безоговорочное поражение.
Я понимал, что он прав.
Сатти на ходу жевал свой любимый сэндвич. Он считался завтраком, и после одиннадцати утра его не продавали. Сатти, не просыпавшийся раньше обеда, каждый раз выбивал себе сэндвич со скандалом. Похоже, ради этого он и ходил в кафе.
