Не отпуская руки мальчика, отец Нерен подвел Чарли к печи и усадил в кресло.
— Мне казалось, что я побывал на какой-то горе. — Чарли опять обвел глазами фотографии на стенах. — Вы там были, мистер?..
— Удачное же время для путешествия ты выбрал, Чарли Бон. Напугал нас всех до смерти, — ответил папа Нерен.
— О, значит, вы о них знаете? Я имею в виду о моих перемещениях?
— Да, слышал.
— Добро пожаловать к нам, Чарли, — вмешалась в разговор китаянка и укоризненно взглянула на мужчину. — Мой муж беспокоится за Нерен, но он не должен был сердиться на тебя. Это неправильно. — Женщина озабоченно тряхнула головой, подвинула стул и села к столу.
— Извини, — обняв ее, забормотала Нерен. — Это я виновата. Прости, мамочка!
— А как вас зовут? — спросил мужчину Чарли.
— Бартоломью. Я сын Иезекииля Блура. Не волнуйся, в своей семье я — паршивая овца. Я давно уже не видел ни своего отца, ни сына. Они так же далеки от меня, как луна от земли, — увидев тревогу на лице Чарли, торопливо добавил он.
— Но почему… — Чарли оглядел помещение. — Как вы здесь оказались?
— А, — с досадой произнес Бартоломью, подошел к окну и стал разглядывать гостей, разгуливающих по двору.
— Он тебе все расскажет, — вмешалась Нерен. — Правда, папа?
Бартоломью решительно вернулся к столу:
— Да. Должен.
Тон у него был серьезный и немного печальный. Он подвинул свой стул поближе к Чарли и начал рассказ.
Пока он говорил, мама Нерен подала Чарли пиалу с ароматным горячим чаем. А потом еще такой вкусный пирог, что просто слюнки потекли. Он никогда не пробовал ничего подобного. Но в знак благодарности смог только кивнуть, потому что не в состоянии был оторваться от невероятной истории.
Она началась со свадьбы. Дождливым осенним утром Бартоломью Блур женился на Мэри Шанс. Никого эта свадьба не радовала, кроме жениха и невесты, так любивших друг друга, что они даже не заметили ненастья. Иезекииль Блур и его кузины презирали невесту, хорошенькую, но всего лишь танцовщицу. А родители Мэри боялись за дочь, которая с замужеством попадет в такую странную семью.
— В конце концов нас оставили в покое, — со вздохом продолжал Бартоломью. — А потом я услышал об экспедиции. Моя мать обычно брала меня с собой. Она увлекалась редкими растениями. Именно с тех пор я полюбил горы. Даже после смерти матери мы с друзьями тратили все каникулы на восхождения. Мы побывали в живописнейшем парке Северного Уэльса, на горе Сноудон, в Альпах и Пиренеях. Но я всегда мечтал увидеть Гималаи.
