За весь вечер Пишима так и не притронулась к своей еде – молоку с хои, – которую принимала у себя. Запасы хои хранились наверху, а чашку горячего молока ей принес Наанда Гхошал, наш повар.
Он-то, спустившись вниз, и сказал во всеуслышание:
– Пишитхакрун выглядит как-то чудно. Это не к добру.
Свекровь поднялась наверх. И через некоторое время крикнула Бхаджахари:
– Кликни мужчин. И пошли за доктором. Она не дышит.
Смерть Пишимы никого не опечалила. Никто не проронил ни слезинки. Мужчины не очень-то спешили домой. Доктор молча поднялся наверх и уже через четверть часа вернулся.
Услыхав, что Пишима умерла, я так и не пошла наверх, и это выглядело ужасно. Но у меня не было сил. Я лежала на кровати и плакала.
В таком положении меня и застал муж. Премного удивившись, он спросил:
– Что с тобой? Почему ты плачешь? Из-за Пишимы? Чудно!
Чудно, конечно. Ведь в их родне больше никто даже не всплакнул. Я же плакала вовсе не потому, что скорбела по умершей. А потому, что не находила себе места от страха. И за что только судьба уготовила мне весь этот кошмар?
Муж был удивлен. Наверное, растрогался, решив, что я оплакиваю Пишиму. Он сказал:
– Очень хорошо, что она умерла. Какая от нее была радость? Заняла три комнаты на втором этаже и сторожила свое логово. Все дни напролет чахла над своими драгоценностями. Никакой другой радости, ни утешения не знала. А вот что ты так убиваешься, ведь она тебе никто?
Что тут говорить. Я крепко прижалась к нему и все же проговорила:
– Только не ходи в крематорий. Я тоже не пойду. Боюсь.
Он присел рядышком, погладил меня по голове и сказал:
– Не знал, что ты такая сердобольная. Ты и правда очень добрая.
Потом меня позвала свекровь.
– Где же ты, невестушка? Иди-ка сюда. Побудь рядом.
За мной пришел Бхаджахари. И мне, в конце концов, пришлось пойти на третий этаж. Муж помог мне подняться по лестнице. Все премного удивились, увидев меня в слезах.
Свекровь не удержалась и спросила:
– Что это с тобой? Почему ты рыдаешь?
Невестка моя ничего не сказала, хотя, как я успела заметить, не сводила с меня глаз. Ведь она видела, как я спускалась по лестнице со шкатулкой.
Пишима лежала на циновке на верхней площадке. Вокруг нее собрались все домашние. Вместе с толпой соседей. И все же мне было страшно находиться возле покойницы. Что если она подглядывала за мной?
Процессия выдвинулась в крематорий поздним вечером. Вняв моей просьбе, муж не пошел с остальными под предлогом того, что неважно себя чувствует. Но никому до него не было никакого дела.
