— Да, это общемосковский парад, — подтвердил Таскаев.
В самом деле: мастерская впереди гостей Таскаева исчезла. Сам Таскаев сидел немного взад от зрителей на верстаке и непринужденно держал в руках трубковидный футляр. Сзади него мастерская освещалась электрическими лампами. Как ее увидели при входе посетители заставленную стойками и верстаками, такой она и оставалась. Но впереди механика и по сторонам ближайшие реальные предметы принимали сразу какой-то туманный вид и в двух шагах уже делались совершенно невидимыми, вместо же них и, покрывая их, оказалась мостовая Красной Площади, воздвигались стены Кремля, дома с левой стороны площади, мавзолей, памятники и трибуны в центре, откуда вожди пролетариата принимали парад, пропуская мимо себя делегатские группы, марширующие перед ними красноармейские части, толпы зрителей и организаторов шествия.
Не могло прийти в голову мысли о том, что то, что видят перед собой Пройда, Люрс, Тарканатра, Дергачей, Граудин и их друзья, воспроизводится путем кинематографии, ибо яркая натуральная реальность видения ошеломляла сознание.
Площадь казалось гудела…
Перспектива не была ограничена ни рамкой экрана, ни расстоянием, как и в действительности; цвета шинелей, красных платочков, пестрых женских платьев, черного и блестящего оружия, голых ног, явившихся в трусиках команды физкультурников — все это создавало такую точную иллюзию, что Пройда, забывшись, едва не сделал движения, чтобы направиться к скамье возле могил на бульварчике, где он обычно устраивался, чтобы смотреть парады. Стремяков же, Петряк и Вагонетка, поддавшись обману, уже произвели равнение и стояли в непроизвольно развернувшейся шеренге…
На трибуне были Зиновьев, Калинин, Каменев, Сталин и группа других центровых и московских работников. Колонны и делегации одна за другой маршировали, поднимая пыль и видно было, у кого из красноармейцев чищенные обутки и у кого они не видали щетки с прошлого года. Какие шинели сохранили свой цвет и какие выцвели.
Школа военных курсантов, отдав честь, гаркнула что-то обратившемуся к ней с призывным жестом Калинину. Такой же жест сделал Каменев, он «выпалил» что-то удачное, потому что вдруг и делегации и зрители расцвели и затрепетали смехом, толпа замахала платочками, захлопала руками…
Вдруг все видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Не перестававшее освещаться электричеством помещение — приняло свой обычный вид мастерской и лаборатории, в которой на столах и верстаках стояли бидоны, бутылки, четко вырисовывались сверлильные и рубильные станочки, лежал инструмент.
