— Хозяйка, — Петро пытался звучать ровно, словно успокаивал рычащего зверя. Она приближалась, и он отступал. Ему не нравилось думать, что будет, когда шаги закончатся. — Кое-что случилось. Один из… — он затаил дыхание. Ладони женщины были красными там, где она терла платье. — Вы в крови.
Она терла пятна на платье.
— Это не отстирать, — она была в ужасе, как и он. — Они сказали, что убивать просто. Как резать дыню. Но у дыни нет костей. Дыня не дергает за руку, — она потирала запястья. — И убить ребенка, двух детей… разве это проще?
Чем больше он слышал, тем страшнее было. Петро сглотнул и попытался сохранять голос спокойным.
— Где мой друг? Где Петро?
— Нету, — сказала она.
— Он жив? Где он, синьора?
Вопрос вернул ее в реальность.
— Конечно, он жив. Разве мертвый Диветри полезен моему брату?
Кровь Петро похолодела. До этого он думал, что их страж пострадал от попытки забрать у них немного денег, которые они взяли в путь. Но произнесенная фамилия спокойным голосом во тьме пугала сильнее, чем вид ножа. Он стал отчаянно сочинять.
— Петро… он сказал, что он — Диветри? Он врал, синьора. Он известный лжец. Ему нравится внимание людей, и он сочиняет, чтобы получать выпивку и внимание…
— Они знали, кто он, до того, как он пришел к Кампобассо, — рявкнула она, злясь. — Лоялисты не дураки.
Лоялисты. Снова это слово. Петро казалось, что его сбросили в глубокую и ледяную часть Соргенте, и он погрузился с головой. Но ему нужно было поддерживать с ней разговор.
— Ваш брат — лоялист? Куда он забрал Петро Диветри?
— Север, — она тряхнула головой в ту сторону. — И я туда пойду. Работа всей моей жизни пропала за ночь из-за глупости брата.
— Где брат Нарцисо? — спросил Петро, надеясь отвлечь ее.
— Тот лицемерный змей? — рявкнула она. — Какое тебе до него дело? Этот змей с ними, — Петро молился, чтобы священник мог защитить Адрио там, где они были. Глазки женщины посмотрели на него. — Моя жизнь окончена. Как я могу остаться тут, когда они узнают в Кассафорте, что мы сделали? Ты должен вернуться? Или один из них? — она махнула на лестницу. Элеттра и Амадео стояли там и слушали. Амадео заправил ночную рубаху в штаны. Петро надеялся, что он не закричит снова.
— Всех нас, — попросил он. — Отпустите всех нас, синьора.
— Это не входило в их план. Я могу пощадить только одного, — она звучала неуверенно. Ее ладони перестали теребить пропитанное кровью платье и пропали под тканью. Когда они вернулись, в одной руке она сжимала что-то острое и сверкающее. Нож для рыбы, которым убирали внутренности и кости. С неровным краем для того, чтобы убирать позвоночник, он был опаснее любого ножа, хоть и был меньше в размере. — Мы все — часть плана. Маленькая шестеренка в механизме, созданном Кассамаги, — она подняла голову и долго смеялась. — Так Саймон звал нас. Маленькие шестеренки. Мы делаем все, что можем. Они обещали нам место.
