Итакъ: и вторую, и третью недѣли великаго поста находился я от дома въ отлучкѣ и въ безпрерывной волокитѣ. Въ Богородицкъ возвратились мы не прежде какъ уже предъ самымъ Благовѣщеніемъ, 23-го марта, и рады были, что убрались до наступленія самой половоди, которая вскорѣ по возвращеніи нашемъ и началась. Я возвратился въ Богородицкъ не совсѣмъ въ спокойномъ духѣ, ибо въ проѣздъ мой чрезъ Тулу при свиданіи съ полукомандиромъ моимъ г. Давыдовымъ, получилъ я от него, между прочимъ, многія такія приказанія, которыя ввергли меня въ великое недоумѣніе и озаботили такъ, что я не зналъ что дѣлать. Были они совсѣмъ несообразны съ прежними его поступками, и даже ни съ чѣмъ не сообразны, а что всего хуже — ни мало несоотвѣтственныя безпристрастному и прямо усердному попеченію намѣстника о волостяхъ нашихъ. Ибо надобно знать, что между тѣмъ какъ сей о истинной пользѣ нашихъ волостей и о умноженіи казеннаго дохода и о введеніи во всемъ лутчаго порядка помышлялъ и старался [не послѣдовалъ оному] давно г-нъ Давыдовъ и, не соотвѣтствуя ни мало его къ себѣ милостямъ и довѣрію, помышлялъ только о томъ, какъ бы ему и чѣмъ бы то ни было от волостей нашихъ можно было поживиться и нагрѣть себѣ руки; а потому и выдумалъ всѣ удобовозможные къ тому способы; а всходствіе того и предписывалъ мнѣ от времени до времени, многое такое, чего мнѣ никакъ, не подвергая себя гнѣву от намѣстника, исполнить было не можно. А такого точно рода были данныя мнѣ и въ сей разъ нѣкоторыя его приказанія, которыя заставили меня не только думать, но и напрягать всѣ силы ума и знанія своего, чтобы изобрѣсти какое-нибудь такое посредство, что и онъ сколько-нибудь удовлетворенъ могъ быть въ своихъ желаніяхъ и я не могъ подвергнуться дальнему за то отвѣту. Ипризнаюсь, что самое сіе наиболѣе меня во все время управленія его волостями озабочивало и отягощало. Не рѣдко случалось, что я, по пословидѣ говоря, принужденъ бывалъ «ужемъ и жабою вертѣться» и употреблять «и лисій хвостъ и волчій ротѣ», либо для уничтоженія безпредѣльныхъ его вожделѣній, либо для сокращенія и уменьшенія его чорныхъ и непозволительныхъ замысловъ. И хотя то иногда и удавалось, но какъ не было ни силъ, ни возможностей ему противоборствовать, то доходило не рѣдко до того, что я со страхомъ и трепетомъ принужденъ бывалъ выполнять его повелѣнія.
Кромѣ сего озабочивало меня тогда и то, что мнѣ, не помню для какой-то необходимой надобности, нужно было на другой же день по возвращеніи моемъ отправить сына моего одного въ Тулу, и это было еще самое первое путешествіе, въ которое ѣздилъ онъ одинъ и, по счастію, не смотря на всю дурноту пути и начинающееся половодіе, онъ коммиссію, возложенную на него, исправилъ и успѣлъ еще до половоди большой къ намъ на другой день возвратиться.
