Миновав казавшиеся бесконечными возвышенности, мы выехали к горной цепи, служившей естественной границей между Китаем и Сибирью. Все дальше и дальше через горные ущелья и плодородные долины мы наконец выбрались на открытые широкие равнины Маньчжурии. Возможно, лучше всего было бы описать это как сочетание самых удивительных в мире ландшафтов. Довольно трудно держать вместе три огромных поезда, более чем из сорока вагонов каждый, на одной железнодорожной линии. Однако это надо было сделать прежде всего в целях безопасности. Следующую сложность представлял транспорт. Лошадей надо было поить, и если мы хотели, чтобы по приезде они были готовы к использованию, то поезд приходилось останавливать каждый четвертый день, чтобы животные могли размяться. Таким образом, чтобы путешествие прошло успешно, требовалось применить много хитростей и организационных усилий.
В газетах, которые мы получали из дома, много писали о «тайной руке», но наш опыт подобного характера был временами забавным, временами серьезным. Железная дорога находилась под совместным контролем русских, американцев и японцев, и вскоре стало ясно, что та или иная из этих сторон была недружелюбно настроена к нашему продвижению на запад. Возможно, это относилось ко всем, но доказательств этого у меня не было. Первым инцидентом стала остановка на четыре часа. Через два часа мимо нас прошел поезд, следовавший за нами, еще через два, когда мы провели несколько более энергичные расспросы по поводу причин задержки, нам простодушно сообщили, что начальник станции считает, что нам не стоит рисковать и ехать дальше. Мы поспешили проинформировать его об обратном и снова поехали вперед. Следующая остановка того же характера случилась на довольно большой станции примерно в двадцати часах от Харбина. Здесь начальник станции продержал нас семь часов. Я решил, что это предел. В конце концов он показал моему переводчику телеграмму, где его просили не давать нам ехать дальше. Она была не подписана, и, когда я потребовал, чтобы нам обеспечили проезд, он сказал, что у него нет локомотивов. Я видел два, стоявших поодаль, и успел выбежать на платформу как раз вовремя, чтобы не дать им исчезнуть. Пока начальник станции вел со мной переговоры, он велел отвести локомотивы. Я отдал своей охране приказ встать на путях с обоих концов станции и колоть штыком или стрелять в каждого, кто попытается забрать локомотивы. Потом я заставил диспетчера сказать мне, свободен ли путь, и пригрозил начальнику станции, что арестую его и отдам под трибунал в Харбине, если он не оповестит о моем намерении ехать в том направлении и не освободит путь. Я поставил на подножку солдата, вооруженного винтовкой с примкнутым штыком, чтобы машинист сидел на месте и не вздумал шутки шутить с поездом, и наше путешествие продолжилось. Мы провели все возможные расспросы, но никто не смог нам назвать никакой причины остановки, однако складывалось впечатление, что у администрации тех депо, которые позволили нам добраться так далеко, возникали какие-то проблемы. С этого момента я больше не рисковал.
