— Скажешь тоже — несложно, — хмыкнула бабуля, — тебя послушать, так все бы вокруг стройные были
— Бабуль, пока лежала в больнице, у меня было много свободного времени и я тщательно изучила этот вопрос… — ответил я на сомнения бабули
В этом вопросе, как и во всех остальных, главное знать — как все устроено и работает. А как работает человеческая тушка на уровне невидимом глазу, на молекулярном, для меня, само собой, секретом не являлось. Профессия обязывала, так сказать. И для меня совершенно очевидно, что делать нужно, чтобы Злата стала стройной девочкой (и чего делать не нужно, тоже очевидно), но бабуле-то я об этом сказать не могу, а содействие ее нужно и важно.
— … для того, чтобы похудеть, а затем не растолстеть вновь, нужны четыре условия. Во-первых, — загнул я мизинец, — быстрый обмен веществ. И для того, чтобы он был быстрым, надо, как ни странно, кушать. Часто и регулярно. Раз в два с половиной — три часа, но умеренно, не наедаясь до отвала. А также, хоть какая-нибудь физическая активность, гулять-то мне можно?
— Гулять, пожалуй, что можно, — поразмыслив, ответила та, добавив, — но не одной!
— Во-вторых, — загнул безымянный палец, — кушать нужно то и столько, чтобы в итоге я тратила калорий больше, чем получаю. Но не слишком, иначе «во-первых» гикнется. Так что, всякие булочки и котлетки, и прочее жирное-жаренное, мне пока строго противопоказано.
— В-третьих, — загнул я средний палец, — необходимо отказаться от продуктов, которые резко и сильно повышают уровень гормона инсулина. Он не дает худеть и помогает жиреть. То есть, о сладеньком, о булочках опять-таки, и некоторые других вкусных вещах, мне тоже придется забыть. Ничего не поделать, красота — требует жертв.
Вообще-то пожрать побольше и повкуснее я любил и там, и тут. Так что, глядя на бабушкины пирожки у меня обливалось кровью сердце, от всех тех вкусных штук, о которых мне нужно забыть и не вспоминать.
— Ну и, в-четвертых, нужно чтобы желудок и кишки работали как надо. А для этого — завтрак наиважнейшее дело. Овсянкой теперь буду завтракать, наверное…, — скривился я, ибо овсянку терпеть не могу с детства
— Ты же сама сказала, что сладкое нельзя?! А молочные каши, ты не ешь, не посыпав их кучей сахара — усомнилась бабушка
— На воде, бабуль, овсянка на воде, — вновь скривился я
— Ты ее есть не станешь! — убежденно заявила та
— Поначалу будет непросто, — пришлось согласиться
— Ишь ты, — восхитилась бабуля, — целую схему придумала
