Старый эсер говорил мне в 1961 г. о Ленине и победе большевиков: «Они победили, потому что всё и всем обещали… а потом ничего не стали выполнять. Им поверили, а они и не собирались выполнять. Им надо было пробиться к власти — не было того, чего бы они не наобещали. Изнанкой революции была совершенная безнравственность».
В полку, где служил Оськин, насчитывалось приблизительно 60 офицеров; шестеро или семеро из них (старых кадровых) сразу повели себя контрреволюционно, к ним примкнули и несколько молодых офицеров. Все же остальное офицерство приняло революцию, и приняло горячо, с верой. Безусловно, какая-то часть его заняла выжидательную позицию, но таких были единицы. В общем же, свыше двух третей офицеров одобряли свержение монархии. Так было в марте — апреле 1917 г., еще до преследований и убийств офицеров.
Данные полностью согласуются с воспоминаниями Виктора Шкловского — русского советского писателя, участника этих событий.
Летом 1917 г. Виктор Борисович Шкловский руководил армейским комитетом Восьмой армии Юго-Западного фронта, которой поначалу командовал знаменитый Брусилов, после — Каледин, атаман Войска Донского, а за ним Корнилов — будущий зачинатель белого движения; в этой же армии командиром бригады начал войну и генерал Деникин.
Комиссарская степень ставила эсера Шкловского вровень с командующим армией.
После Виктор Борисович оказался комиссаром так называемой Персидской армии, то есть русских соединений, которые действовали против Турции через Персию (Иран).
Виктор Борисович знал солдата и вообще фронт. Свои воспоминания складывал не понаслышке, а были они живой, кровоточащей памятью участника. Он дважды был ранен, сначала пулей в живот, а позже, будучи инструктором подрывного дела, осколками снаряда.
Виктор Борисович умер глубоким стариком 5 декабря 1984 г. Примечательно, что в некрологе, напечатанном центральными газетами, вообще не называется его книга воспоминаний «Сентиментальное путешествие» — одна из капитальных работ писателя.
В этих воспоминаниях, имеющих подзаголовок «Революция и фронт», Виктор Борисович писал:
«Судьба нашего офицерства глубоко трагична. Это не были дети буржуазии и помещиков, по крайней мере в своей главной массе. Офицерство почти равнялось по своему качественному и количественному составу всему тому количеству хоть немного грамотных людей, которое было в России. Все, кого можно было произвести в офицеры, были произведены. Хороши или плохи были эти люди — других не было и следовало беречь их. Грамотный человек не в офицерском мундире был редкостью, писарь — драгоценностью. Иногда приходил громадный эшелон, и в нем не было ни одного грамотного человека, так что некому было прочесть список…
