Как-то утром, расспросив у женщины, пустившей нас на ночлег, дорогу до ближайшего села, мы отправились в путь. Товарищ мой в тот день был мрачнее тучи. Он видел плохой сон, предвещавший нам сегодня какую-то беду. Сюжет его сна я забыл, помню только, он был убежден, что если бы приснились волы — тогда все было бы хорошо. Я посмеялся над его суеверием, но это еще больше разозлило его. Он стал рассказывать подробности своего «плохого» сна, а я продолжал подтрунивать.
Мы уже миновали поворот дороги к какому-то большому селу, когда из находящейся у дороги конюшни выскочили несколько парней, которые с криками «партизаны!» схватили нас и потащили в конюшню, где было двое немцев. Один из них прихватил винтовку и повел нас, а парни продолжали кричать, что мы партизаны и что нас надо расстрелять.
«Ну, что я говорил тебе? — спросил Лука. — Плохие сны всегда сбываются… Расстреляют нас». Немец привел нас в комендатуру села, показавшегося мне очень большим. Мы, по-видимому, сбились с пути, так как всегда избегали больших сел.
Мы оказались в комнате, вроде приемной, где стояли пара столов и несколько стульев. Вошел переводчик-немец и спросил, кто мы, откуда и куда идем. Я сказал, что мы из города Шахты, что живу я на улице Ворошилова (я назвал эту улицу на случай проверки, полагая, что в Советском Союзе не может быть города, где бы не было улицы Ворошилова), и назвал номер дома. Сказал, что мой товарищ тоже из города Шахты и тоже с улицы Ворошилова. Далее я рассказал, что нас везли на работу в Германию, но дорогой эшелон разбомбили. Многие погибли, а оставшимся в живых было приказано добираться самостоятельно до города… (я назвал какой-то близлежащий город, теперь уж не помню какой). Вот мы и идем туда. Я рассказал эту историю, так как совсем недавно слышал аналогичную об эшелоне, увозившем наших людей в рабство в Германию. Переводчик сказал, что им известно о разбомбленном эшелоне, но он не понимает, каким образом мы очутились так далеко от железной дороги. На это я ответил, что мы не местные, эти края не знаем, сбились с пути и потому оказались здесь. Мой ответ, как видно, удовлетворил переводчика, и я, заметив это, попросил оказать нам содействие, а также выдать справку, чтобы нам не мешали идти дальше на ту станцию, куда мы должны прибыть. Во время нашего разговора Лука был рядом, все слышал, и я был уверен, что если его будут тоже спрашивать, то он сумеет повторить мой рассказ. Но вместо этого переводчик повел Луку Сандыгу, как он назвался мне когда-то, в смежную комнату.
